"Илья Рясной. Большая стрелка" - читать интересную книгу авторавнимания, двигается вперед. Лезвие упирается в шею, и появляется кровь.
Но в глазах противника Художник видит страх. Он знает, что тот не ударит его в шею ножом. - Давай... - снова кричит он, зная, что противник отступит. И тот отступает. Художник же быстро понял, что отступать нельзя никогда. Через два месяца с новым своим корешем - тоже слегка чеканутым, сидевшим за наркотики и готовым за пачку чая подписаться на что угодно, - он душит своего врага подушкой. Самое смешное - врачи дали заключение, что тот умер от сердечного приступа. Администрации было не до незапланированных жмуриков. Лишнее ЧП - это комиссия из управления, разборы, а Хозяину полковника получать. И у оперчасти и так было полно забот. В это время верх на зоне как раз начал брать Боксер. Да, тот самый предводитель боксерской бригады, терроризировавшей Ахтумск. Всю жизнь Боксера учили бить по мордам и грушам, и освоил он главную науку -- бей первым. И всегда вставай на ноги на счет восемь и уж тогда, движимый яростной жаждой мести, не давай спуска. Бей пока противник дышит. Постепенно Боксер брал в кулак отморозков. С некоторыми блатными заключил пакт о ненападении. Другие пробовали катить на него бочку. - Ты же Крота пришил, подручного Тимохи, - сказа ему однажды. - За это отвечать надо. - Я убил? Обоснуй. Блатные погорячились, поскольку обвинения обосновывать было нечем. Зато Боксер, воспользовавшись возможностями своей бригады на свободе, понятиям" - уж в чем, в чем, а в хитрости и изворотливости Боксер не откажешь. В результате Боксер стал некоронованным королем зоны. А Художник в очередной раз убедился, что будущее за новой волной, гангстерами, денежными, уверенными в себе, лишенными предрассудков, соблюдающими воровски законы тогда, когда им это выгодно, и отбрасывающими их когда те начинали тяготить. - Ну а ты, волчонок? - однажды вызвал Художника на разговор Боксер, присматривавшийся к этому молодому, серьезному парню. - Ты тоже мной недоволен? - Главное, не мешаю, - сказал Художник. - Умно поступаешь, - кивнул Боксер. - Но и не помогаю. Я в клубе картинки рисую. Мне все разборы по барабану. - Ну смотри, Художник. Как бы не было худо. Ему это напомнило фразу шестерок Бузы "от слова худо", и его передернуло немного. Боксер оставил его в покое, хотя и неуютно ощутил себя, поймав быстрый, как удар ножом, взгляд. Боксер видел, что парень очень непрост, что он как сгусток злой, целеустремленной воли. Постепенно Боксер все круче заправлял зоной. И решил однажды, что настало время показать себя. Главная проблема была в том, чтобы "оглушить" оперчасть, перекрыть поток информации от ее негласного аппарата. - Кто в административную зону пойдет - того удавлю, - пустил однажды Боксер указивку. |
|
|