"Илья Рясной. Большая стрелка" - читать интересную книгу автора

взаимоотношения творца и творения - область загадочная, неисследованная.
За последние годы он создал целую галерею вервольфов. Яростных
оборотней. Как-то они волшебным образом поддерживали его на плаву,
помогали. Человек-волк. Волк-человек. Как ни крути - все в последние годы
в жизни Художника вращалось в этой круговерти. И он любил волков...
Он прикрыл глаза. У него было какое-то непонятное, томное,
ностальгическое настроение. Лицо волка навеяло образы прошлого. Давнего
прошлого. Острые зубы, оскал... Ассоциации - по каким только извилистым
дорожкам памяти не водят они человека. В сознании возникло лицо Бузы,
казавшегося тогда, много лет назад, лицом всего зла мира. И вспомнился
соленый вкус крови во рту - собственной крови. И отвратительный запах,
идущий из оскаленного, без переднего зуба рта Бузы...
Было Художнику тогда четырнадцать лет. Он привычно прогуливал три
последних урока и рисовал на берегу Гавриловского пруда старую,
покосившуюся, изъеденную временем, трогательную в своей беззащитности и
вместе с тем упорно стоявшую не один век церквушку. Шпанята из третьей
школы тоже убежали с уроков. И преподнесли ему хороший, на всю жизнь, урок.
- О, бумагомарака! - завопил один из них, низкорослый, тщедушный и
шустрый, с кривым лицом, похожий на беспокойную макаку, подскакивая к
Художнику и тыкая грязным пальцем в чистый лист, на котором только
начинала обретать контуры старинная церквушка.
Художник оттолкнул эту грязную лапу. Но тут подоспели остальные. Это
была шобла из шести пацанов. Она находилась в таком веселом расположении
духа, когда кажется забавным и радостным кого-то унизить.
Щелбан по макушке залепили Художнику такой, что слезы выступили из
глаз.
Им очень хотелось развлечься. Двое из них с утречка нанюхались
дихлофоса, и им было очень хорошо.
Третья школа не один год являлась оптовым поставщиком кадров элитных
спецПТУ для малолетних преступников и воспитательно-трудовых колоний. И
связываться с ее питомцами было себе дороже.
- Что я вам сделал?! - обиженно воскликнул Художник. Но ничего и не
требовалось делать. Надо было только оказаться на пути шоблы. Ведь шобла -
это не просто группа людей. Это некое самостоятельное существо со своей
психологией. Существо по-дурному жизнерадостное и смертельно жестокое.
Громкий гогот, глупые подначки. Художника повалили на траву. Кто-то
залепил ему башмаком по ребрам.
- Не надо, - попросил он, понимая, что делает ошибку.
Щоблу нельзя ни о чем просить. Шобле нравится, когда ее поосят, когда
боятся, когда унижаются перед ней. Тогда она становится еще агрессивнее.
- Кого, кого ты на х... послал? - завопил предводитель щоблы -
толстомордый пятнадцатилетний здоровяк, гроза третьей школы и
окрестностей, хронический второгодник Буза, нагибаясь и больно хватая
Художника за ухо.
Тот застонал и поднялся на ноги.
- Художник! Репин, бля, - скривился Буза.
- От слова "худо", - поддакнул кто-то из шпанят, взял карандаш и
поперек листа написал так хорошо знакомое слово из трех букв.
Ох, как они радовались своим выходкам. А из глаз Художника катились
слезы. И в горле стоял комок. Его все больше тошнило от запаха, идущего от