"Борис Рябинин. Яранг - Золотой Зуб " - читать интересную книгу авторанарекли войной. И вряд ли когда-нибудь будет упомянуто об успехах и
неосознанном героизме Яранга хотя бы в одной сводке, как не нашел в свое время официального признания подвиг Динки. Увы, таков удел собаки. Глава 21. ЕЩЕ РАЗ О ЛЮБВИ И НЕНАВИСТИ Да, это был марш! Двигались, не останавливаясь, не давая себе роздыха на самое малое время. Влажным сделалось обмундирование, вороты гимнастерок липли к шеям, от людей струился пар, как от нагретой в жаркий полдень пашни. Дело шло о жизни советских людей. Шло состязание со смертью. Ведь и рабство, каторга в гитлеровской Германии - тоже смерть, только более медленная. Скорее, скорей! Давно поднялось солнце и подходило к зениту. Парила на проталинах земля; птицы радовались наступлению весны, наполняя гамом и шумом лесные чащи. А люди с оружием шли, шли - сосредоточенные, суровые. Денисыч - железный мужик. В годах, пятерых сыновей вырастил и в армию отправил воевать против "германов", а сам еще молодого за пояс заткнет. Он будто не чувствовал усталости, расстояние было ему нипочем. Денисыч превосходно знал родные места и вел по каким-то только ему известным признакам. Открытое поле сменилось смешанным лесом, лес - снова равниной; затем потянулись болота. Провалился по пояс один из партизан, провалился другой... Стоп. Больше дороги нет. Стали... - Вали березы! - приказал командир. вереска, пригнулся и поманил к себе Алексея Белянина. Раздвинув ветки, показал: из-за поворота дороги медленно вытягивалась длинная скорбная вереница измученных мужчин и женщин, подгоняемых конвоирами... Здесь мы должны сделать некоторое отступление. Надю арестовали, когда она возвращалась с очередным донесением из леса. До городской окраины ее провожал посыльный-партизан. Здесь они распрощались. Натянув сильнее платок на лоб и лицо, девушка шмыгнула за угол ближнего дома. Никаких компрометирующих документов при ней не было. Но уже одно то, что она шла так поздно вечером, нарушив приказ о комендантском часе, могло навести на подозрение. Только она хотела вздохнуть с облегчением, как в глаза неожиданно ударил ослепительный луч электрического фонарика и чей-то грубый голос приказал: - Стой! Надя замерла. - Таланцева? Надежда Степановна? - сказал незнакомец. Она не видела его лица, только смутно чернел силуэт. - Да вы не трудитесь отказываться. Вот ваш портретик. Мы его бережем нежно... В руках говорившего ловко, как у фокусника, скользнула фотографическая карточка и исчезла. Да, та самая, на которой Надя сфотографирована в день своего совершеннолетия и окончания школы. С ласковой дочерней надписью-посвящением на обороте. Она, она! Как она очутилась у этого проходимца? Надя еще не знала, что портрета уже нет на комоде. Ночевала, ради предосторожности, у подруги, дома давно не была, а мать, как мы знаем, |
|
|