"Борис Рябинин. Яранг - Золотой Зуб " - читать интересную книгу автора

нарекли войной. И вряд ли когда-нибудь будет упомянуто об успехах и
неосознанном героизме Яранга хотя бы в одной сводке, как не нашел в свое
время официального признания подвиг Динки. Увы, таков удел собаки.


Глава 21. ЕЩЕ РАЗ О ЛЮБВИ И НЕНАВИСТИ

Да, это был марш! Двигались, не останавливаясь, не давая себе роздыха
на самое малое время. Влажным сделалось обмундирование, вороты гимнастерок
липли к шеям, от людей струился пар, как от нагретой в жаркий полдень пашни.
Дело шло о жизни советских людей. Шло состязание со смертью. Ведь и
рабство, каторга в гитлеровской Германии - тоже смерть, только более
медленная.
Скорее, скорей!
Давно поднялось солнце и подходило к зениту. Парила на проталинах
земля; птицы радовались наступлению весны, наполняя гамом и шумом лесные
чащи. А люди с оружием шли, шли - сосредоточенные, суровые.
Денисыч - железный мужик. В годах, пятерых сыновей вырастил и в армию
отправил воевать против "германов", а сам еще молодого за пояс заткнет. Он
будто не чувствовал усталости, расстояние было ему нипочем. Денисыч
превосходно знал родные места и вел по каким-то только ему известным
признакам. Открытое поле сменилось смешанным лесом, лес - снова равниной;
затем потянулись болота. Провалился по пояс один из партизан, провалился
другой... Стоп. Больше дороги нет. Стали...
- Вали березы! - приказал командир.
Через два часа Денисыч, поднявшись на пригорок, покрытый кустами
вереска, пригнулся и поманил к себе Алексея Белянина. Раздвинув ветки,
показал: из-за поворота дороги медленно вытягивалась длинная скорбная
вереница измученных мужчин и женщин, подгоняемых конвоирами...

Здесь мы должны сделать некоторое отступление.
Надю арестовали, когда она возвращалась с очередным донесением из леса.
До городской окраины ее провожал посыльный-партизан. Здесь они
распрощались. Натянув сильнее платок на лоб и лицо, девушка шмыгнула за угол
ближнего дома. Никаких компрометирующих документов при ней не было. Но уже
одно то, что она шла так поздно вечером, нарушив приказ о комендантском
часе, могло навести на подозрение. Только она хотела вздохнуть с
облегчением, как в глаза неожиданно ударил ослепительный луч электрического
фонарика и чей-то грубый голос приказал:
- Стой!
Надя замерла.
- Таланцева? Надежда Степановна? - сказал незнакомец. Она не видела его
лица, только смутно чернел силуэт. - Да вы не трудитесь отказываться. Вот
ваш портретик. Мы его бережем нежно...
В руках говорившего ловко, как у фокусника, скользнула фотографическая
карточка и исчезла. Да, та самая, на которой Надя сфотографирована в день
своего совершеннолетия и окончания школы. С ласковой дочерней
надписью-посвящением на обороте. Она, она! Как она очутилась у этого
проходимца? Надя еще не знала, что портрета уже нет на комоде. Ночевала,
ради предосторожности, у подруги, дома давно не была, а мать, как мы знаем,