"Сергей Рузер. Иудаизм и христианство в израильских гуманитарных исследованиях: модели интеракции " - читать интересную книгу авторауточнения. Находки в Кумране, высказываемое рядом исследователей
предположение, что некоторые из традиций еврейской мистики восходят к концу периода Второго храма, переосмысление носящих апологетический характер свидетельств таких авторов, как Иосиф Флавий, - все это заставляет в значительной степени пересмотреть представление об иудаизме 1-го века н.э. Как полагают теперь многие исследователи, многообразие еврейского религиозного опыта конца периода Второго храма лишь с большой натяжкой может быть описано в терминах долгое время державшегося противопоставления магистрального и маргинального. Соответственно, требует дальнейшего уточнения и тезис о еврейском происхождении христианства. Представителем какого именно извода иудаизма (какого из "иудаизмов") был Иисус из Назарета? И с другой стороны, какой из тогдашних "иудаизмов" послужил его первым адептам тем вероисповедным контекстом, в котором смогла утвердиться вера в искупительную смерть и воскресение Мессии? Исследования в этой области связываются в Израиле прежде всего с именем Давида Флуссера. Исследовательский метод Флуссера имеет двоякую направленность. С одной стороны, речь идет о попытке возможно более точного и полного описания различных (и, зачастую, конфликтующих между собой) тенденций религиозной мысли и аспектов религиозного опыта еврейства Палестины и Диаспоры конца периода Второго храма, иными словами, о восстановлении непосредственного контекста возникновения христианства. С другой - о попытке выявить наиболее ранние формы христианского сознания и очертить направления его постепенной модификации. Помимо множества статей о текстах Кумрана, Д. Флуссеру принадлежат эллинистической литературе и ранних формах раввинистической традиции.2 Сюда же следует отнести и его программные статьи, посвященные метаморфозам, имевшим место в период Второго храма в еврейском религиозном сознании6 и анализу спектра существовавших тогда в Израиле мессианских верований.7 В попытке восстановить религиозно-историческую ситуацию 1-го века н.э. Д. Флуссер нередко обращается и к источникам мишнаитского, а то и амораитского периодов. При наличии определенных показаний он склонен - с большей готовностью, чем ряд его американских и европейских коллег - видеть в этих источниках отражение дошедших от более ранних времен традиций.8 Такая "консервативная" или, если угодно, "оптимистическая" исходная посылка отличает и подход Флуссера к собственно христианским источникам, в первую очередь - к Евангелиям. Флуссер исходит из того, что для процесса формирования евангельских традиций - помимо элемента динамизма и переосмысления, нашедшего выражение в той череде "редакций", которые традиции эти претерпевали на устном, а затем и на письменном этапах своего существования - был свойственен также и элемент консерватизма, проявившийся в стремлении сохранить память о словах Иисуса и событиях его жизни. Взаимодействию (противоборству?) этих двух импульсов Флуссер, как и ряд его предшественников, находит поучительные параллели в развитии и последующей письменной фиксации раввинистических преданий. В рамках раннехристианской традиции указанное противоборство проявляется, среди прочего, в разноголосице евангельских (и шире: новозаветных) свидетельств.9 Сравнительный анализ этих свидетельств позволяет в ряде случаев восстановить, с одной стороны, первоначальную форму традиции,10 а с другой, |
|
|