"Жан-Жак Руссо. Юлия, или Новая Элоиза" - читать интересную книгу автора

которого слезами не исправишь. Ах, бедненькая моя Шайо!


ПИСЬМО XXXI

К Юлии

Непостижимая Юлия! Ты - чудо, сотворенное небом! Благодаря какому
искусству, известному только тебе, ты соединила в своем сердце столько
несовместимых чувств? Мое сердце, опьяненное любовью и негой, объято
грустью, - я страдаю, я изнываю от тоски на лоне несказанного блаженства,
упрекаю себя за избыток счастья как за преступление. Боже, что за страшная
пытка - не сметь всецело отдаться чувству, беспрестанно побеждать одно
чувство с помощью другого и вечно отравлять горечью радость! Во сто крат
лучше быть просто несчастным!
Увы! Чем обернулось для меня счастье? Теперь я страдаю не от своих, а
от твоих страданий, и это еще мучительнее. Напрасно ты пытаешься утаить от
меня свои огорчения, - я читаю о них, против твоей воли, в твоих глазах,
томных и печальных. Этим глазам, трогающим душу, не скрыть свою тайну от
взора любви! Не верю твоему напускному спокойствию, - вижу, вижу, как
удручают тебя затаенные горести, и, прячась под нежной улыбкой, твоя печаль
тем сильнее надрывает мне сердце.
Тебе уже нельзя таиться от меня. Вчера я был в комнате у твоей матушки;
она вышла, и я вдруг услышал стоны, - они проникли мне прямо в душу, поэтому
я тотчас же угадал, кто стонет. Спешу туда, откуда они доносились, вхожу в
твою спальню, и вот я у твоей рабочей комнаты. Что сталось со мною, когда,
полуотворив дверь, я увидел, что та, которой должно восседать на престоле
вселенной, сидит на полу и, припав лицом к креслу, обливает его потоками
слез. О, лучше бы мне облить его своею кровью! Я тотчас почувствовал
нестерпимые угрызения совести. Счастье обернулось пыткой: я мучился твоими
муками и готов был искупить ценою жизни твои страдания и все свои радости.
Мне хотелось броситься к твоим ногам, устами собрать твои бесценные слезы,
сохранить их в сердце своем, умереть или осушить их навеки. Но тут раздаются
шаги твоей матери, надо воротиться немедля. Я унес в своей душе твои муки,
унес и свое горькое сожаление, которое исчезнет только с ними.
Как унизительно для меня, как оскорбительно твое раскаяние! Значит, я
достоин лишь презрения, если ты презираешь себя за то, что соединилась со
мною, если радость моей жизни для тебя - мучение? Будь же справедливей к
себе, родная моя Юлия! Взгляни не так предубежденно на священные узы -
создание твоего сердца. Разве ты не следовала самому непорочному из всех
законов природы? Разве священнейший из союзов ты заключила не по своей воле?
Ужели то, что ты сделала, не могут, не должны одобрить и божеские законы, и
законы человеческие? Чего же недостает нашему союзу? Лишь одного: надо
оповестить о нем. Умоляю тебя, стань моею, и ты ни в чем не будешь виновна.
Жена моя, достойная и целомудренная спутница жизни! Радость моя, счастье
мое! Не в том преступление, что свершила твоя любовь, - преступно твое
желание посягнуть на ее права; только тогда ты оскорбишь чувство чести, если
согласишься на брак с другим. Будь вечно верна другу сердца, и ты будешь
непорочна. Союз наш законен, и лишь неверность, посмевшая его нарушить,
достойна порицания. Отныне только наша любовь должна быть залогом