"Бертран Рассел. Инфракрасный глаз (Журнал "Химия и жизнь", 1978, N 12)" - читать интересную книгу автора

физике. Он был не настолько богат, чтобы тратить деньги на покупку
инфрарадиоскопа, и не мог увидеть собственными глазами, что король гол.
Те, кто в этом убедился, хранили молчание; они не посмели бы раскрыть рот
даже во хмелю. Но он не мог не заметить странных противоречий в газетных
сообщениях о чудесном всевидящем аппарате, и эти противоречия пробудили в
нем чисто научное любопытство. Ему и в голову не приходило, что это -
сознательная мистификация.
Томас Шовелпенни был образцом добродетели, что не мешало ему водить
дружбу с одним субъектом, чьи привычки едва ли могли служить примером для
скромного молодого человека. Впрочем, у этого недостойного друга было по
крайней мере одно бесспорное преимущество, а именно сообразительность. Имя
этого джентльмена было Хогг-Покус, а прозвище - Правда-Матка, он весьма
редко бывал трезвым, и никто никогда не встречал его за пределами злачных
мест. Можно было предположить, что он все же где-то ночует, но никто так и
не узнал, что квартиру ему заменяет жалкая конура в одной из лондонских
трущоб. Он обладал блестящим литературным талантом, и когда его карманы
были пусты, насущная необходимость опохмелиться вынуждала его браться за
перо. Журналы, специализирующиеся; на скандалах, охотно публиковали его
произведения. Разумеется, двери солидных редакций для мистера Хогг-Покуса
были закрыты, потому что он никогда не поступался своей совестью. Он знал
всю подноготную политики, но не умел извлечь из этого знания никакой
выгоды для себя. Некогда он сотрудничал во многих газетах, но хозяева
тотчас указывали ему на дверь, как только становилось известно, что он
знает о них кое-что, о чем они предпочли бы не распространяться. Странным
образом мистер Хогг-Покус не догадывался, что он мог бы сорвать с них за
это изрядный куш, - ему мешали какие-то остатки порядочности, а может
быть, и беспечность. Он выбалтывал свои секреты случайному собутыльнику
где-нибудь за стойкой бара вместо того, чтобы превратить их в солидный
банковский счет.
Шовелпенни решил поделиться с другом своими сомнениями.
- Что-то тут не то, - сказал он, - похоже, что они морочат нам голову.
Но ума не приложу, кому это могло понадобиться... Может быть, ты, с твоим
знанием людей, объяснишь мне, что происходит?
Правда-Матка радостно ухмыльнулся. Он давно уже присматривался к тому,
как одновременно растут общественная истерия и доходы сэра Теофила
Пинтюрка.
- Ты как раз тот человек, который мне нужен, - сказал он. - Я-то не
сомневаюсь, что все это чистейшая липа. Но тут надо действовать с умом. Ты
знаток наук, а я малость кумекаю в политике. Вдвоем мы можем кое-что
сделать... Только вот какое дело: я могу под пьяную лавочку проболтаться.
Давай уговоримся: ты меня запрешь в своей комнате. И, само собой, нужна
выпивка в достаточном количестве, чтобы я не очень скучал...
Шовелпенни согласился. Но вот вопрос: где взять денег, чтобы
поддерживать Хогг-Покуса в надлежащем тонусе все это время, которое,
кстати, может оказаться не таким уж коротким? Тут Правда-Матка вспомнил,
что в далекие времена своего детства он дружил с будущей леди Пинтюрк, -
не всегда же он был таким забулдыгой, как теперь! И не теряя времени, он
настрочил красочные воспоминания, в которых поведал миру о том, что
прелестная Милли была таковой еще в возрасте десяти лет. Статья была
продана модному журналу, после чего проблему бесперебойного снабжения