"Мурашов" - читать интересную книгу автора (Соколовский Владимир Григорьевич)

26

В запасном полку его спросили: «Товарищ лейтенант, в каком качестве желаете продолжать службу? Вот тут в ваших документах первая запись — „Командир саперного взвода“, вторая — „Командир стрелковой роты“. Очень нужны и те, и другие. Решайте быстрее!» «Давайте, пойду на роту». «Желаете быть общевойсковым командиром? Похвально, похвально…» «Да мне все равно. Может, в пехоте хоть меньше на брюхе ползать буду». Ему действительно теперь было все равно. Мурашов принял роту, через неделю в бою под Можайском ему прошило пулей легкое, и он снова надолго угодил в госпиталь. Оттуда он послал Раисе денежный аттестат и просил выслать в письме две фотокарточки, ее самой и дочки. Обратно вернулся один аттестат, на нем чернилами написано было: «адресат выбыл». Мурашов сделал запрос в милицию по месту жительства, оттуда пришло сообщение, что Мурашова Раиса Афанасьевна проживает по старому адресу. Значит, сама выслала обратно аттестат и сама написала эти слова. Для Мурашова это было страшным ударом. Еще целых два года он таскал по фронтам и госпиталям свой тяжкий груз. А в конце сорок третьего, на Ленинградском фронте, получил от матери такое послание: «Паша, к нам приезжала Рая с вашей дочкой Нонной. Паша, Рая показалась мне совсем не такая, как на карточке, где вы сняты вместе. Лицо красное, голос хрипит, курит. Но одета неплохо. Она сказала, что ушла от тебя, у нее сейчас совсем другая жизнь и вы даже не имеете переписки. Отца у нее то ли посадили, то ли он сам добровольно уехал, в общем, живет теперь на Севере и работает рабочим. Я хотела ей дать номер твоей полевой почты, но она отказалась, сказала, что это для нее все отрезано. А потом стала просить, чтобы мы взяли на время Нонночку и она пожила у нас. Вот ведь что было, Паша! Ну мы с отцом не могли отказаться, все-таки она твоя дочь и наша внучка, уйдет с матерью и может потом вообще потеряться и где ее станешь искать? Тем более, что мы получаем довольствие по твоему аттестату. Когда мы согласились, она отдала нам дочкино свидетельство о рождении, попрощалась и ушла. А куда и зачем уходит, не сказала. И больше не была. Она ведь даже не знала, жив ли ты. Нонночка тоже была одета неплохо, и с собой у нее был узелок с платьицами, штанишками, чулочками и ботинками. Теперь она живет с нами, но, Паша, должна тебе сказать, что девочка не очень хорошая, с дурными привычками, врет, рассердится — может стукнуть об пол что чашку, что блюдечко и ругается плохими словами…»

Мурашова аж пот прошиб, когда он читал это письмо в холодном блиндаже. Девочка нашлась, живет с его матерью и отцом! Но что же такое стряслось с Райкой? Ну, пускай идет своей дорогой. Для него теперь главное — дочка. Надо звать друзей, сообщить о радости. Только вот проглотить это материно: «Девочка не очень хорошая…» Она не она будет, если не кольнет Павла хоть в одном письме. Он ответил ей так: «Ну, мама, зачем ты написала „девочка не очень хорошая“? Ей ведь всего два с половиной года. Воспитай ее! И не заставляй меня лить здесь горькие слезы из-за твоих слов, когда и так кругом огонь и смерть. Я знаю, ты пытаешься сделать мне больно из-за гибели Васи, но пойми еще раз, что я в ней нисколько не виновен, там нельзя было никого найти и ничего сделать…»

Младший в семье, Вася, любимец отца и матери, погиб под Сталинградом, простым солдатом; мать считала, что Павел, будучи командиром на том фронте, мог найти брата, определить в свое подразделение и спасти от смерти. Глупое рассуждение. Когда идут такие сражения — до родни ли, да и что может сделать в таких делах какой-то командир роты!