"Бертран Рассел. Мудрость запада" - читать интересную книгу автора

теорию строения материи". Отчасти поэтому он возражает, но не Шпенглеру,
против обвинений Пифагора и пифагорейцев в сознательной мистификации числа
и не упускает случая обратить внимание на современные явления
математического схоластицизма - с функциями "чисел для себя", "классов
всех классов" и т. п. (Рассел. Бертран. Математическая философия. М., 1996
(Введение в математическую философию. Гл. II. "Определение числа". Гл.
XVII. "Классы").
Рассел не скрывает своего расположения к еще одному греческому классику, к
Демокриту, подчеркивая особенный масштаб и глубину его мышления. Чувство
удовлетворения он высказывает и при описании взглядов другого атомиста -
Эпикура.
Рассел, изложивший в великолепном памфлете "Почему я не христианин?"
основания своего неверия, не упускает случая объявить об этом еще раз,
призвав Эпикура в союзники, ибо "атомистическая теория души опровергает
идею о ее бессмертии".
Рассел не был бы математиком, если бы тут же не объявил, что умозрительный
атомизм Демокрита и Эпикура все же уступает "геометрическому, или
математическому, атомизму Платона". Такое противопоставление реального
атомизма воображаемому не подкрепляется, увы! - убедительными аргументами.
Греки же, включая Платона, ненавидевшего Демокрита, знали атомистическую
теорию Демокрита - Эпикура, но об атомизме Платона не слышали, как,
впрочем, и сам Платон. Реконструкция Платоновой математики в духе атомизма
возможна, но лишь в том случае, если будет доказано существование в его
Академии теории исчисления бесконечно малых величин. Пока доказательств
нет, а термин "атомизм" имеет в философии иной смысл. Differentia
specifica (Специфическая особенность (лат.)) античных искателей истины и
мудрости в единстве философских и научных исканий: они не отделяли одни от
других, и Рассел прав, замечая, что "ни в какой другой цивилизации, кроме
греческой, философия не развивалась в такой тесной связи с наукой".
Доказательство этого тезиса простое: Аристотель. Рассел не сообщает об
"энциклопедической науке" Аристотеля чего-либо неизвестного ранее, что
естественно: литература о ней буквально необозрима, но то, что он
сообщает, окрашено нескрываемой симпатией к греческому гению и подвижнику.
Выделим описание автором "Мудрости Запада" социально-политических и
этических аспектов мировоззрения Аристотеля, его филигранный, хотя и
сжатый, анализ идей и понятий Аристотелевой "Политики" и "Этики"
(Эвдемовой и Никомаховой). Маркс в "Капитале" возразил Аристотелю,
определившему человека как "политическое животное", предлагая взамен
определение его как общественного животного. Рассел не был бы Расселом,
если бы не присовокупил тут же, что если человек и общественное животное,
то - консервативное...
Аристотелевская теория политики - взлет античного политического мышления.
Она ценна не только как первое систематическое построение в теории, но и
указаниями на органичную связь политики с правом и моралью. Именно
Аристотель предоставил последующей политической философии аргументы в
пользу моральной политики, проводимой в интересах гражданского общества.
Эта политика должна быть основана на понимании таких категорий, как добро,
зло, порядок, интерес, справедливость, счастье...
Рассел указывает, что Сократ и Платон восприняли от Пифагора идею о добре
как знании. Истина оказывается в таком случае "доброй вещью". Добро