"Бертран Рассел. Внесла ли религия полезный вклад в цивилизацию?" - читать интересную книгу автора

и, если верить Эддингтону [6] нигде больше нет существ, равных нам по
разуму. Если прикинуть количество вещества в мире и сравнить его с тем
количеством, которое составляют тела разумных существ, мы увидим, что
последнее образует бесконечно малую величину. Поэтому, даже если совершенно
невероятно, чтобы из случайного подбора атомов родился способный к мышлению
организм, мы все же можем допустить, что во Вселенной существуют только те
организмы, которые мы обнаруживаем. Кроме того, не настолько уж мы
замечательные существа, чтобы считать себя вершиной этого великого процесса.
Конечно, я сознаю, что многие божества - гораздо более замечательные
существа, чем я, и что я не способен полностью оценить достоинства, которые
многократно превосходят мои собственные. Тем не менее, даже с этими
оговорками, мне остается только заключить, что всемогущество, действующее в
масштабах вечности, могло бы произвести что-нибудь и получше. Мы должны
поэтому считать этот результат просто неудачной попыткой. Земля не всегда
будет обитаемой, человечество вымрет, и если космический процесс захочет
потом себя оправдать, он должен будет сделать это не на нашей планете, а
где-нибудь еще. Но и этому рано или поздно придет конец. Второй закон
термодинамики не оставляет сомнений, что Вселенная погибает. Конечно, мы
можем сказать, что к тому времени бог снова заведет свою машину; но такое
утверждение может основываться только на вере, а не на научных данных. По
данным науки, Вселенная медленно приползла к весьма жалким результатам на
этой земле и собирается плестись дальше к еще более жалким ступеням
развития, вплоть до состояния всеобщей смерти. Если это и следует считать
свидетельством цели, то могу сказать, что она мне не очень нравится. Поэтому
я не вижу оснований верить в какого-либо бога, пусть даже он будет
расплывчатым и разжиженным. Я оставляю в стороне старые метафизические
аргументы, поскольку апологеты религии отбросили их сами.
ДУША И БЕССМЕРТИЕ
Внимание, которое христианство уделяет индивидуальной душе, оказало
глубокое влияние на этику христианских общин. Эта доктрина очень близка
стоическому учению и, подобно стоицизму [7] возникла в обществе, лишенном
политических надежд. Естественным побуждением человека энергичного и
порядочного является желание делать добро, но, если у него нет политической
власти и какой-либо возможности влиять на события, ему остается лишь
свернуть с этого естественного пути и заняться самим собой. Именно это и
случилось с ранними христианами; они пришли к представлению о личной
святости как о чем-то совершенно независимом от деяния блага, поскольку
святость - это то, чего могут достигнуть люди, беспомощные в практическом
отношении. Тем самым социальная добродетель была исключена из христианской
этики. Благочестивые христиане до сих пор считают, что прелюбодей более
порочен, чем политический деятель, берущий взятки, хотя последний, вероятно,
в тысячу раз вреднее для общества. Средневековая концепция добродетели, как
можно заключить из картин того времени, была хлипкой, невыразительной и
сентиментальной. Самым добродетельным считался ушедший от мира человек;
единственными из практиков, считавшихся святыми, были те, кто, подобно св.
Людовику [8] не жалели жизни и имущества подвластных им людей в борьбе
против турок. Церковь никогда не причислила бы к лику святых человека,
который провел реформу в финансовой системе, уголовном или судебном праве.
Такие очевидные вклады в благосостояние людей не считались важными. Думаю,
что в церковном календаре нет ни одного персонажа, который стал святым,