"Джон ван де Рюит. Малек " - читать интересную книгу автора

цветочками и кричит что-то папе на ухо. Тот прекращает плясать, выключает
поливалку и идет за мамой в дом. Похоже, последнее слово все-таки осталось
за соседскими собаками.
05.30. Папа выбился из сил после своего утреннего танца. Слышу, как он
храпит, а мама орет на полицейских у ворот. Вид ее ночной рубашки, должно
быть, перепугал их не на шутку, потому что они спешат закончить разговор,
быстро извиняются и убегают под безопасную крышу своего полицейского
фургончика.
06.00. Пора. Я встаю. У двери стоят мой огромный металлический армейский
чемодан, спортивная сумка с формой для крикета и старое одеяло с эмблемой
"Доброго рыцаря", много лет служившее мне верой и правдой. Школьная форма
висит на старой проволочной вешалке. Снимаю с нее блейзер - он кажется
слишком жарким и тяжелым.
08.00. Самоотверженно пытаюсь проглотить полный рот зеленоватого омлета (со
скорлупками). Я бы выбросил его в окно, но мама следит за мной, как ястреб.
Сказала, что перед отъездом в школу нужно хорошо покушать. Мамина отвратная
стряпня давно стала легендой - папа отказался от завтрака, так как его до
сих пор мутит после вчерашней жареной свинины (кажется, это была свинина). Я
нервничаю и есть все равно не могу; большую часть вкуснятины удается
спрятать в салфетку. Кладу ее в карман и потом выбрасываю в унитаз.
08.30. Папа надорвал спину, когда пытался забросить мой чемодан в багажник.
Он хватается за поясницу так, будто его только что ножом пырнули, падает на
траву и корчится в агонии. С помощью Инносенс* (нашей верной домработницы)
затаскиваю чемодан в машину, втиснув его на заднее сиденье. Мама
подозрительно косится на Инносенс, когда та смачно чмокает меня в губы на
прощание (мама уверена, что наша домработница держит подпольный бордель в
своем домике на заднем дворе).
______________
* Имя означает "невинность" (англ.).

08.36. Папе приказано переодеться - извалялся в чем-то вонючем во время
своих драматических сцен на траве. Теперь мы опаздываем. Мама постукивает по
циферблату часов и сердито смотрит на меня, будто это я виноват. Внутри меня
страх вдруг пересиливает волнение, и мне хочется, чтобы все отменилось и мы
легли обратно спать.
08.42. Все готово - мама в ярко-красном платье, папа в твидовом пиджаке и
бабочке и я, в новом синем блейзере, угольно-черных брюках, красном галстуке
и белой рубашке (которая в магазине казалась слишком большой, а теперь точно
душит меня). Папа сигналит и выруливает на проезжую часть наш
"рено-универсал" 1973 года. Соседские собаки отвечают адским лаем. Папа
откидывает голову и заходится маниакальным смехом; колеса визжат, и вот мы
уже едем навстречу транспортному потоку. Назад дороги нет.

11.00. Охранник-африканец отдает честь и открывает высоченные белые школьные
ворота. Мы проезжаем сквозь них и едем по красивой аллее, усаженной
деревьями, - ее называют "дорогой пилигрима". В конце аллеи - школьные
корпуса, гиганты из красного кирпича, поросшие мхом и плющом. Папа так
поглощен парочкой спаривающихся собак, которых он показывает маме, что не
замечает лежачего полицейского, который чуть не пропарывает брюхо машины.
Наш "универсал" подкатывает к школе и пристраивается между "роллс-ройсом" и