"Мануэль Ривас. Бабочкин язычок" - читать интересную книгу автора

Мне шел шестой год, и все называли меня Воробьем. Дети моих лет у нас
обычно уже работали. Но мой отец был портным, не имел ни земли, ни скотины.
И ему не нравилось, когда я кручусь у него под ногами в маленькой
мастерской. Лучше мне, считал он, держаться оттуда подальше. Вот я и носился
день-деньской по Аламеде. Прозвище мне придумал мусорщик Кордейро, который
еще и сгребал сухие листья: "А ведь ты похож на воробья!"
Кажется, никогда в жизни я не бегал столько, сколько в то лето накануне
поступления в школу. Бегал как оголтелый, порой даже пересекал границу
Аламеды и бежал дальше, дальше - устремив взор к вершине горы Синаи и мечтая
о том, как однажды у меня вырастут крылья и я сумею улететь в Буэнос-Айрес.
Но до волшебной горы я так ни разу и не добрался.
- Вот пойдешь в школу, тогда узнаешь!
Отец описывал как настоящую пытку - словно ему голой рукой вырывали
миндалины - те способы, какими учитель искоренял из их речи звук "х", чтобы
они говорили "гнездо", а не "хнез-до", "гвоздь", а не "хвоздь" или "город",
а не "хо-род". Каждое утро учитель заставлял их повторять фразу "Птицы с
Гвадалахары проглотили по горошине".
- Эх, сколько палок мы получили из-за проклятой Хвадалагары!
Если отец и вправду хотел напугать меня, то вполне в этом преуспел. Всю
ночь накануне первого школьного дня я не сомкнул глаз. Лежал съежившись в
постели и с тоской смертника слушал, как тикают стенные часы в гостиной. И
вот пришел этот день - светлый, как фартук мясника. Скажи я родителям, что
заболел, я бы их не обманул.
Страх, как мышь, грыз мне нутро.
И я описался. Нет, не в постели и даже не дома, а в школе.
Помню все как сейчас. Прошло столько лет, а я еще чувствую горячую
сырость, постыдные струйки, бегущие по ногам. Я сидел за последней партой,
опустив голову пониже и притаившись - в надежде, что никто не заметит моего
присутствия, покуда мне не удастся выбраться на волю и помчаться что есть
мочи по Аламеде.
- А вот вы, встаньте-ка!
От судьбы не уйдешь. Я поднял глаза и, обмирая от страха, понял, что
приказ относится ко мне. Учитель, очень некрасивый, прямо пугало огородное,
указывал на меня линейкой. Маленькой деревянной линейкой, которая почудилась
мне копьем Абд аль-Керима.
- Как вас зовут?
- Воробей.
Весь класс грохнул. Меня словно хлыстом полоснули.
- Воробей?
Я забыл все. Даже собственное имя. Все, чем я был до той поры,
улетучилось из моей головы. Отец и мать превратились в две расплывчатые
тени, но и они тоже растаяли в памяти. Я глянул в окно, отчаянно отыскивая
взором деревья Аламеды.
Вот тут я и описался.
Когда мальчишки заметили это, хохот стал еще громче, и в нем слышался
посвист розг.
Я убежал. Я мчался так, будто за спиной у меня и взаправду выросли
крылья. Бежал и бежал, как бежишь во сне, когда за тобой гонится Человек с
мешком. Я не сомневался, что учитель гонится за мной. Я чувствовал его
дыхание у себя на затылке, а также дыхание всех мальчишек из нашего класса -