"Вениамин Семенович Рудов. Последний зов " - читать интересную книгу автора улицу. Темно, тихо... Разговорились. Я больше молчал. А Леша,
Новиков, значит, в тот вечер душу приоткрыл. В тот вечер я понял, какой он человек. Предчувствие, как говорится, не обмануло... Как знал, что в последний раз вместе на границу пойдем..." (Свидетельство С.Ведерникова) Ведерников порывался уйти, но Новиков возвращал его на прежнее место, придерживая за локоть. Часто рвалась лента, и всякий раз, когда механик зажигал лампочку кинопроектора, чтобы при свете склеить концы, в наклонном конусе света возникали потные, возбужденные лица, слышались недовольные возгласы. Было душно, угарно, пахло ацетоном и распаренными телами - занавешенные окна не пропускали свежего воздуха. Снаружи, то усиливаясь, то ослабевая, доносился перестук работающего движка. Мотор чмыхал, сопел, будто захлебывался, снова стрекотал аппарат, опять рвалась лента. - К чертям с таким кино! - чертыхнулся Ведерников. - Я пошел, сержант, ты как хочешь. - Пригнувшись, стал выбираться к выходу. Новиков пошел вслед за ним. Они прошли в глубь двора к скамье у ограды. Отсюда до реки было метров двести, не больше, веяло свежестью. Закурили. В темноте возгорались жаринки и тут же блекли под пеплом после каждой затяжки. Было темно и тихо, и, если бы не слышавшийся с далекого расстояния рокот, могло показаться, что на сопредельной стороне нет никого и немцы оттуда убрались. Новиков, сняв фуражку, расстегнул гимнастерку и подставил ветерку грудь - Глухо-то как, - сказал он. - Не заскучаешь, - отозвался Ведерников. В загустевшей тишине явственнее слышался неблизкий рокот, похожий на далекий морской прибой. В камышах дурным голосом проревела выпь. Прерывистый крик ее, похожий на рев быка, заглушил все другие звуки. Новиков передернул плечами, надел фуражку и принялся застегивать пуговицы своей гимнастерки. - Пошли спать, - сказал он и затоптал окурок. - Ладно уж, разок недоспим, младший сержант. Вдругоряд прихватим. И ночка, гляди, какая славная. - На границу скоро. Ведерников раскурил новую сигарету. - Спать-то осталось всего ничего, не успеешь лечь, дежурный подъем сыграет. Чего уж... - Подраспустил я вас... Почувствовали слабинку. - Ты распустишь!.. Новиков не то вздохнул, не то усмехнулся: - Вот и вы убеждены, что мне больше всех надо, мол, в других отделениях сержанты покладистее. Так ведь? Думаете, я - придира и еще там какой-то не такой, как все... За рекой, далеко за монастырскими куполами, стушевав звезды, в небе загорелись ракеты. - С этим не больно уснешь, - сказал Ведерников, уклонясь от ответа и |
|
|