"Вениамин Семенович Рудов. Последний зов " - читать интересную книгу автора

День обещал быть по-летнему знойным.


6

"...Как дознался я про слова Голякова, про то, что Алексея
нашего ну, стал-быть, отделенного командира, под трибунал
грозятся, места не нахожу себе... Ни свет ни заря кинулся до
старшего лейтенанта Иванова. Он на вид строгий мужчина, а так -
душа мужик... Разговора не получилось, и я пошел... Суббота,
известно, банный день, всякие там хозработы, и мы в ту последнюю
мирную субботу жили по распорядку дня, как положено жили. Только
замест хозработ оборону совершенствовали. Вроде день был славный,
солнце и все такое, а мы не особенно веселые были... Поверьте,
даже детишки - и те без баловства играли... Запомнился мне
мальчоночка, приезжий, ну, прямо птичка... Отделенный, Новиков,
стал-быть, все с ним заговаривал... Характер у него был, у
младшего сержанта, - виду не показывал, что над ним трибунал
висит... Ждали мы все, как один, что майор Кузнецов решит..."

(Свидетельство С.Ведерникова)

Койки касались одна другой необмятыми шуршащими матрацами, которые в
конце прошлой недели заново набили соломой.
- Спи, младший сержант. Старайся про то не думать.
- Пробую. Что-то не особенно получается.
- На твоем бы месте любой саданул по ним. Начальник отряда зазря не
обидит. Ты не думай.
Успокаивающий шепот Ведерникова не достигал цели. Избыточно много
встрясок принесла ушедшая ночь, слишком много мыслей нахлынуло вдруг, и
Новиков, еще укладываясь на жесткий матрац и чувствуя телом почти каждую
соломинку, был уверен, что поваляется два-три часа, а там придет время
поднимать отделение, довершать работу на своем участке оборонительного
рубежа вокруг заставы, делать субботнюю приборку казармы и территории - не
заметишь, день пролетит. А еще в баню надо поспеть...
Он будто провалился в глубокий овраг и летел, летел, покуда не
опустился на мягкое дно, в густую траву, не почувствовав удара или хотя бы
толчка. Трава сомкнулась над ним, отсекла от всего, чем был занят мозг.
Ведерников, едва уснул отделенный, быстро оделся, тщательно оправил на
себе гимнастерку, оглянулся на спящего, надел поглубже фуражку и быстрым
шагом направился в канцелярию, где надеялся застать Иванова. Он к нему давно
собирался, но все откладывал до удобного случая - старший лейтенант в
последние дни ходил сумрачный, замкнутый: то ли задергался в круговерти
накалявшейся обстановки, то ли его задергали. Во всяком случае, не больно-то
хотелось Ведерникову открывать душу, ежели мысли у начальства заняты другим,
ежели начальству не до тебя.
Правду сказать, и случай не выпадал. А наболевшее сидело внутри, как
граната с выдернутой чекой.
Иванов спал на застеленной койке, свесив ноги в пыльных сапогах,
похрапывал. Даже во сне лицо его оставалось нахмуренным, и розовые блики