"Владимир Рудный. Дети капитана Гранина (Маленькая повесть) (детск.)" - читать интересную книгу автора

скрипучая кожанка с золотыми нашивками на рукавах - "две с половиной
средних", кожаные брюки, болотные сапоги, все как у первопроходца и все не
по форме. Только морская фуражка с золотой эмблемой такая же, как у
строгого начштаба, но и ее Гранин сдвинул на затылок. Оба разглядывали в
бинокль места, исхоженные на лыжах в пургу и мороз, а сейчас, среди
взбулгаченных волн, если и узнаваемые, то только по маякам и сопкам взятых
штурмом островов.
На "КП-12" не видели, конечно, ни "Волголес", ни его прославленных
пассажиров. Льдины встречались реже, и караван шел ровно, понемногу
отрываясь от концевого судна.
Шустрова это не тревожило. Он помнил эти широты с юности, с того года,
когда революционный Балтфлот по приказу Ленина вырвался из ловушки,
устроенной белыми в Гельсингфорсе. Шустрое знал и подходы к Эстонии, и
фарватеры в финских шхерах. Добродушный толстый капитан предлагал его
сменить, Шустров отмахивался: скоро сворачивать в шхеры, а там, в опасном
для плавания районе, только ему и вести судно.
Алеша днями торчал возле Шустрова. Заглядывал и в лоцию, и в карту на
цифирки глубин, на кружочки магнитных склонений, на цветные стрелы
проложенных курсов, спрашивал про каждую полоску на горизонте, островок,
маяк, плавучие огни и створные знаки, все надеясь, что Шустров сам скажет,
куда же высаживали декабрьские десанты. Но те острова давно за кормой.
Караван дни и ночи шел на вест. Последнюю ночь Шустров разрешил юнге
остаться в рубке. Алеша боялся прозевать выход к берегам Финляндии. Он
заснул тут же, у ног Шустрова, тот прикрыл юнгу своим тулупом.
К Ханко подошли по чистой воде, но в густом тумане.
- Вставай, юнга, - Шустров разбудил Алешу, - Гангут!
Алеша вскочил. Солнце разогнало туман и поднялось высоко. Справа был
близок скалистый берег, зеленый, весенний, изрезанный бухтами,
заливчиками. Скал много, даже среди залива торчали горбатые валуны. Над
скалами - мачтовые сосны, в расщелинах скрючились цепкие карликовые
деревца.
Стая уток носилась над водой - заповедное царство птиц.
Вдали, на каменистой горе, над черепичными крышами, торчал острый шпиль
кирхи и рядом - красная башня.
- Это маяк, Василий Иванович?
- Водокачка в городе. Маяк левее. В порту. А шпиль - их церковь. - Шустров
помнил по лоции все ориентиры.
- Там и город есть? - Алеша считал, что Гангут необитаем.
- Город Ганге. И мыс Ганге-Удд. Потому Петр и назвал его Гангутом. Тут
Финляндия кончается. Швеция напротив.
Буксир миновал узкости в шхерах, и впереди открылась гавань, ее изогнутый
мол. На песчаном пляже голубели, как ульи, кабинки для купальщиков. У воды
пляж опутала колючая проволока - это от недавней войны.
Караван остался на рейде, а буксир вошел в порт. Вышло, что его встречает
весь малочисленный гарнизон, даже с оркестром из трех баянов саперной роты
- рота очищала порт, городок и железную дорогу от мин. Под музыку
разгрузились, высадили пассажиров, и буксир занялся обычной работой. Он
маячил между гаванью и рейдом, перевозя людей и помогая неповоротливым
транспортам подойти к причалам. Алеша вглядывался в каждого пассажира с
"Волголеса", но бородатого капитана не нашел, словно его выдумал тот