"Леонид Рудницкий. Клерк позорный " - читать интересную книгу автора

Леонид Анатольевич Рудницкий


Клерк позорный


1

Сзади раздался сигнал машины. Коржик сделал вид, что не услышал. Сигнал
повторился. Коржик не оглянулся. Сигнал стал длинным и наглым, с переливами.
Коржика как током ударило. Он резко развернулся и увидел черный джип с
сильно тонированными стеклами. За рулем сидел невзрачный хмырь. Он хотел
проехать.
- Пошел ты в жопу, урод! - громко сказал Коржик. - Здесь тротуар!
Понял?
Тип смотрел на него без выражения, как на пустое место.
Коржик повернулся и пошел дальше, не посторонившись ни на сантиметр.
Мотор за спиной взревел, и машина пронеслась мимо, чудом не задев ни колонну
здания, ни Коржика. Тот проводил ее долгим ненавидящим взглядом и пожалел,
что в кармане нет куска динамита с взрывателем, чтобы швырнуть вслед. Пуп
земли, бля! Машине оторвало бы задницу, и она поехала бы дальше вся в клубах
дыма и пламени, на передних колесах - у нее ведь полный привод? Было бы
красиво.
"Когда-нибудь ты доиграешься", - безразлично подумал он о себе в
третьем лице, отгоняя приятное видение. Коржик не испытывал ни испуга, ни
раскаяния.
Он был готов к тому, чтобы "доиграться". Он даже хотел этого. Чтобы
водитель вышел и переспросил: - Так, куда ты меня послал?
Он повторил бы. Потом завязалась бы драка. Было бы весело.
Но водители это чувствовали и никогда не выходили, сколько бы он их ни
посылал.
Люди всегда чувствуют, когда с тобой не стоит связываться.


2

Коржик с женой сидели на кухне. Ужин заканчивался.
Коржиком он сделался несколько лет назад, когда придумал себе этот ник
для форумов в сети. В жизни его имя было Сергей Фролов. Ник ему подошел, и
он действительно стал ощущать себя коржиком. Сначала он писал "Черствый
Коржик", потом набивать два слова стало лень и ник сократился до одного. Ему
нравились еще два ника - "Ф 9" и "Шнапс", но в них было что-то
ненатуральное, а "Коржик" звучало естественно и сливалось с ландшафтом.
Длинный, худой черствый коржик, вроде тульского пряника, того, который
прямоугольником, - это и был он. За его тридцать два года вполне можно было
зачерстветь, просто окаменеть, как будто его оставили на даче на подоконнике
до следующего лета. Ему нравилось думать, что когда-нибудь об него кто-то
сломает зубы. Но пока зубы ломал он сам - никак не удавалось откусить от
жизни ничего приличного.
- Меня уволили, - сообщил он жене как бы мимоходом.