"Алексей Рубан. Три дня и три ночи (Повесть) " - читать интересную книгу автора

вызывает у меня сильное отвращение, но все же сегодня я предпочел бы быть
избавленным от таких проявлений людской натуры. Ускоряю шаг, поворачиваю за
угол, и тут мой взгляд падает на фигуры, стоящие под выдающимся вперед
уступом продовольственного магазина. Это два совершенно дикого вида типа,
один из которых находится в полной прострации и с минуты на минуту
собирается рухнуть на асфальт, в то время как другой, несколько потрезвее на
вид, активно шарит по карманам бедняги, приговаривая при этом: "Документы,
где твои документы, сука?" Я вижу, как цепкие пальцы ощупывают заблеванные
подранные брюки, и меня неожиданно охватывает дикая ненависть к этому
подонку, грабящему своего же собственного собрата. Импульс, рождающийся
внутри, настолько силен, что я уже готов броситься в драку, но в последний
момент трезвящая струя рассудительности охлаждает мой порыв. В конце концов
что я один могу сделать против здоровенного амбала, который в пьяном виде
может свалить быка и прирежет, не задумываясь, родную мать, чтобы раздобыть
денег на опохмелку?
Позвать на помощь? Абсурд, кому есть дело до двух бомжей, с которых и
взять-то нечего, кроме загаженных портков? Я глубоко вздыхаю и иду дальше,
вновь и вновь кляня себя за трусость. Последняя сцена сделала желание выпить
просто нестерпимым, и когда я, наконец, вижу перед собой до боли знакомую
вывеску с изображением двух усачей в капитанских фуражках, то испытываю
почти что экстаз. Открываю скрипящую дверь и вхожу внутрь, туда, где смогу
на время позабыть, как из разбитого носа обкрадываемого бродяги течет густая
красная юшка.
В баре стоит непривычная тишина, нарушаемая лишь ненавязчивым гудением
радио и шелестом забираемого вентилятором воздуха. Я смотрю на настенные
часы, стрелка которых указывает четверть шестого, и понимаю, что имею еще
достаточно времени, чтобы спокойно попить пива, добить до конца
многострадального Бэнкса и решить наконец, как вести разговор с Пьюрити.
Позже, когда в дверях один за другим начнут появляться друзья и знакомые, у
меня уже не будет такой возможности. Тогда мне останется лишь потреблять
туземный алкоголь, стараясь не позабыть при этом те аргументы, которые я
собираюсь привести своей перегоревшей любви в качестве оправдания того, что
не могу с ней больше спать. Подхожу к стойке, приветствую знакомого бармена
и, дабы лишний раз не вскакивать, заказываю сразу две кружки
"Новой Баварии" - единственной достойной альтернативы отсутствующему
здесь "Таллеру". К концу первой я закрываю последнюю страницу книги
(финал неплох своею парадоксальностью), к середине же второй в который
раз понимаю, что набившее оскомину объяснение опять придется переносить на
завтра, так как на данный момент тащиться в подвыпившем виде в другой город
мне совершенно не улыбается. Покупаю еще две кружки. Пью... Постепенно зал
начинает заполняться, и перед глазами моими словно в калейдоскопе раз за
разом мелькают очертания лиц и рук, которые я едва успеваю пожимать. Кто-то
из пришедших, осмотревшись, тут же удаляется, не найдя нужного человека,
кто-то устраивается за соседними столиками, кто-то ненадолго подсаживается
ко мне. Я гляжу на этих людей сквозь густую табачную завесу и грустно
улыбаюсь про себя при мысли о своем бесконечном отчуждении от царящего
вокруг оживления. Ну что у меня может быть общего с тем же Бесом, обрюзгшим
пятидесятилетним мужиком с глазами в сетке красных прожилок и полным
отсутствием мозгов? Он здесь постоянный клиент, и вокруг него всегда вьется
стайка молоденьких хиппушек, правда, отнюдь не потому, что Бес отличается