"Александр Розов. Акведук Пилата" - читать интересную книгу автора

самодельными пиками.

Именно этого мы и добивались. К моменту прибытия на место событий
центуриона Марция во главе двух сотен катафрактариев, толпа просто не имела
возможности разбежаться, даже если бы кто-то заметил опасность. Впрочем, они
и не заметили, поскольку над площадью уже висел плотный слой дыма и пыли.
Наши ребята были заранее предупреждены залихватским свистом дозорного,
мгновенно рассредоточились по узеньким переулкам, и соорудили легкие
баррикады из подручных предметов - повозок, мешков с песком, вязанок
хвороста, сорванных с петель дверей и ставен. Люди в толпе, не придав
значения топоту сотен копыт и не поняв, что на месте одного противника
возник другой, гораздо более грозный, обратили свое неуклюжее оружие против
римских солдат. Когда же они все-таки попытались бежать в переулки, их
встретили наши парни.

Позже Марций рапортовал мне, что эти фанатики словно взбесились, и он
не имел другого выхода, кроме как атаковать их по правилам военного дела.
Удар строя тяжелой кавалерии, который в открытом поле разметал бы скопление
необученных и плохо вооруженных людей, в этих условиях раздавил центр толпы,
а остальную часть вынудил к отчаянному сопротивлению. Не понимая, что людям
просто некуда бежать, легионеры продолжали рубить их, пока площадь не
оказалась усеяна мертвыми и покалеченными.

К этому моменту мы уже покинули театр боевых действий. Легионеры Сестия
вернулись в полевой лагерь и приняли участие в спортивных состязаниях, что
давало возможность объяснить обилие свежих синяков, порезов и ссадин. Я с
обоими сопровождавшими меня телохранителями - сирийцем Фархадом и гэлом
Отной - помчался в Кесарию, из которой якобы и не выезжал. Надо сказать, что
нам троим тоже слегка досталось, так что когда мы явились домой, я отправил
обоих на осмотр к лекарю. Сам же я, с изрядно распухшим ухом и большущей
ссадиной на скуле, слегка прихрамывая, собирался сменить одежду и отмыться в
бассейне, но столкнулся нос к носу с Юстиной. Через минуту я получил такую
порцию отборной брани, какой не помню со времен, когда служил гастатом, еще
при Октавиане. Все это я выслушал молча, покорно склонив голову, и через
полчаса запас крепких словечек у моей вспыльчивой супруги иссяк. Последний
раз обозвав меня "лысой ослиной задницей", она сказала "я тебя люблю, болван
ты этакий" и собственноручно занялась моими мелкими царапинами. Впрочем,
обнаружив, что они не представляют угрозы моему здоровью, Юстина перешла к
другим действиям, для которых боги и предназначили ночь.

Потом, при свете дня, оказалось, что моя физиономия не очень-то
соответствует официальному стандарту - но жена проявила остроумие и намазала
меня белилами, по моде придворных бездельников, что отираются на Палатине. В
таком виде, около полудня я принял депутацию от обеих храмовых партий. Их
попытка повесить на легионеров Марция множество убитых и покалеченных,
разбились о мое ледяное спокойствие. Я строго заявил, что центурион выполнил
свои законные обязанности, прекратив массовую драку, разбой и поджоги,
устроенные на рыночной площади разнузданной вооруженной чернью. Я наотрез
отказался расследовать факт применения оружия лавочниками (сиречь описанными
выше "рыбниками", "мясниками", "грузчиками" и "возчиками"), заявив, что они