"Александр Розов. Депортация (мини-роман - трансутопия) " - читать интересную книгу автора

- Тогда я бы не обратил на это внимания. Каждый вправе агитировать за
что хочет, в пределах допустимого Великой Хартией, но эта агитация не
вызывает у меня отклика.
- Иначе говоря, вы готовы пойти на уступки обременительным для вас
странностям индивида, но не общественной группы?
- Верно. Потому что каждому индивиду свойственны какие-нибудь
странности, но в общественной деятельности они неуместны.
- Но в случае с Холмом Предков вы, тем не менее, пошли на уступки
странностям религии аборигенов.
Грендаль сделал энергичное движение ладонью, будто отталкивал
препятствие.
- Ничего подобного, сен Секар. Мы встали в живую цепь, чтобы защитить
объективные права людей, которые по объективным же причинам не могли сделать
это сами. Право на сохранение своих святилищ есть у каждого, какие тут
странности? Религия ину-а-тано и ее святилище Леале Имо - не исключение.
Великая Хартия одна для всех.
- А если бы правительство решило проложить шоссе на месте мусульманской
мечети, вы, сен Влков, встали бы в живую цепь, как тогда?
- Нет. Но если бы мне, как судье, подали жалобу, я запретил бы
разрушать мечеть.
- Уверен, так бы и было, - сказал Секар, - но вы не стали бы лично
защищать святилище ислама, как защищали святилище ину-а-тано. Вы не считаете
эти религии равными?
- Не считаю, - подтвердил Грендаль.
- А как же Хартия?
- При чем тут Хартия? Хартия требует прямых действий гражданина в трех
случаях: если человек в опасности, если попирается правосудие и если
узурпируется власть. Ошибочное разрушение чьих-то святилищ сюда не
относится. Гражданин может вмешаться в такую ситуацию на свой риск, но он
вовсе не обязан этого делать.
- Но разве Хартия не обязывает нас считать все религии равными?
- Нет. Она лишь говорит о равных религиозных правах. Каждый может
практиковать любую религию, и никто не вправе мешать ему, если эта практика
не нарушает ничьих прав. Но каждый может проявлять симпатию к одним
религиям, и отвращение - к другим. Поэтому во время "свиного бума", суд
постановил изъять плакаты "мусульмане, вон из страны", но не трогать плакаты
"ислам - дерьмо, мусульмане - свиньи".
- Все равно это жестоко. Большинство мусульман не участвовали в
беспорядках. Их-то за что так?
- Понимаю, им обидно, - задумчиво сказал Грендаль, - Мне кажется, их
проблема в том, что они не осудили своих радикалов. Поступи они так, как
наши индуисты в казусе со шлягером "аватара Кришны" или как наши католики в
истории с папской энцикликой "о сатанинской природе евгеники" - проблем бы
не было.
- Но наших католиков за это отлучили от церкви, - напомнил Секар, - не
думаю, что им было приятно.
- Да, наверное, - согласился Грендаль, - но тут приходится делать
выбор: быть гражданами или слугами церковного начальства. По-моему, они
сделали правильный выбор. Теперь у них своя католическая церковь, со
статутами утвержденными постановлением Верховного суда, и я не замечал,