"Закат или рассвет? Россия: 2000-2008" - читать интересную книгу автора (Леонов Николай Сергеевич)

Поиски идеологического фундамента

За восемь лет своего пребывания на посту главы российского государства, В. Путин пережил сложный процесс перехода от поисков национальной идеи к полному отказу от нее. В самом первом государственном манифесте «Россия на рубеже тысячелетий» (см. «Российская газета» 31.12.1999 г.), обращенном к народам России, тогда еще и.о. президента РФ уделил вопросам идеологии значительное место. В манифесте был даже специальный раздел под заголовком «Российская идея», который начинался так: «Плодотворная созидательная работа, в которой так нуждается наше Отечество, невозможна в обществе, находящемся в состоянии раскола, внутренне разобщенном, в обществе, где основные социальные слои, политические силы придерживаются различных базовых ценностей и основополагающих идеологических ориентиров». Отметившись критикой в адрес тоталитарной коммунистической идеологии, В. Путин подчеркивал: «Я против восстановления в России государственной официальной идеологии в любой форме. В демократической России не должно быть принудительного гражданского согласия. Любое общественное согласие здесь может быть только добровольным. Но именно поэтому так важно его достижение по таким коренным вопросам, как цели, ценности, рубежи развития, которые желательны и привлекательны для подавляющего большинства россиян.

Одна из основных причин того, что реформы идут у нас так медленно и трудно, заключается именно в отсутствии гражданского согласия, общественной консолидации». Поразмышляв над тем, что, дескать, наши люди начали ценить такие достижения как право иметь собственность, заниматься предпринимательством, пользоваться свободой слова, передвижения и т. д., В. Путин отметил, что в то же время у людей укоренилось убеждение, что государство и общество обязаны оказывать помощь и поддержку своим гражданам. Из этого он сделал такой вывод: «Мне представляется, что новая российская идея родится как сплав, как органичное соединение универсальных общечеловеческих ценностей с исконными российскими ценностями, выдержавшими испытание временем, в том числе и бурным двадцатым столетием. Важно не форсировать, но и не прервать, не разрушить этот жизненно важный процесс. Не допустить, чтобы первые ростки гражданского согласия были растоптаны в пылу политических кампаний».

Можно понять и разделить направление мыслей В. Путина, озабоченного, как и многие наши сограждане, консолидацией российского общества. Даже те три составные части будущей «российской идеи», как патриотизм, державность и социальная солидарность, выделенные В. Путиным, могли бы стать основой для разработки идеологической платформы государства. Но последующие годы показали, что сам президент убедился в непосильности для него этой задачи. Сначала создавались некие рабочие группы для формулирования «российской идеи», неудача следовала за неудачей. Варианты отвергались, пока, наконец, президент в одном из ответов на вопросы телезрителей во время общения с народом в эфире, сказал, что пора оставить «российскую забаву», заключающуюся в поисках национальной идеи.

«Единая Россия», которая называет себя правящей партией, никакой внятной идеологии не имеет. Пожалуй, только одна фраза из предвыборной программы единороссов (2007 год) имеет отношение к идеологической характеристике партии. Эта фраза звучит так: «Мы строим общество обеспеченных и уверенных в своем будущем людей, укореняем в нем психологию личного успеха и исторического успеха всего народа». Из нее видно, что ни о каком общенародном характере партии речи быть не может, в ней звучит только самоуверенность победившей буржуазии. «Единая Россия» даже не знает, к какому классу партий себя отнести — к «правым» или к «центристам». По практической деятельности она безусловно «правая», потому что проводит в жизнь ту политику, за которую ратовал в свое время «"Союз правых сил"» во главе с А. Чубайсом, а на словах выглядит как центристская, якобы представляющая интересы подавляющего большинства российского народа. Публично заявленная идеологическая платформа не нужна «Единой России», потому что она с одной стороны связывала бы ей руки, а с другой стала бы объектом критики со стороны иных партий и общественных движений. Без идеологии жить легче, можно приспосабливаться ко всем поворотам жизни в зависимости от обстоятельств. Идеология — это стратегия. Это движение вперед с открытым лицом и в четко обозначенном направлении. Отсутствие идеологии — это движение «короткими перебежками» от одной промежуточной цели к другой, бег зигзагами, не только вперед, но и поперек намеченного пути и даже назад.

Сам Президент РФ, выступая 13 ноября 2007 г., выразился в предвыборной ажитации о «Единой России» так: «Там нет пока устойчивой идеологии, принципов, за которые подавляющее большинство членов этой партии готовы побороться и положить свой авторитет. К партии пытаются примазаться всякие проходимцы в расчете на обогащение… они только компрометируют власть и партию». После этих слов не надо добавлять ничего. Жаль только, что и сам президент, ее лидер, N1 в избирательном списке «единороссов» на думских выборах 2007 г. не может или не хочет помочь своей партии обзавестись идеологией, или хотя бы внятными принципами.

Наиболее часто затрагивает вопросы идеологии заместитель руководителя администрации президента Владислав Сурков, который курирует внутреннюю политику, «пасёт» политические партии и общественные движения, обеспечивает лояльность средств массовой информации (цензуру). Он нередко выступает перед партийным активом «Единой России» с установочными лекциями по проблемам современной России. В Кремле он считается наиболее подготовленным выразителем взглядов, господствующих в правящей верхушке. В 2006 году к нему обратилось руководство Современной гуманитарной академии с просьбой подготовить цельный, концентрированный материал для студентов и преподавателей этого учебного центра. Сама по себе Современная гуманитарная академия, созданная в 1992 г., является единственным в мире телекоммуникационным ВУЗом, преподавание в котором ведется на 70 % по техническим каналам связи. Академия имеет в настоящее время более 600 учебных центров в России и странах ближнего и дальнего зарубежья. Общее число студентов превышает 180 тыс. человек. Дипломы Академии признаются в 22 странах мира.

В январе 2007 г. брошюра была подготовлена и отпечатана в количестве 1000 экземпляров, однако весь тираж был отправлен в администрацию президента РФ. Дальнейшая судьба его неизвестна, хотя в Интернет попал текст этой брошюры, дающий представление об идеологии эпохи В. Путина.

Базовый постулат о «ценностях сегодняшнего дня» в устах В. Суркова звучит так: «Развитие европейской цивилизации, частью которой является цивилизация российская, показывает, что люди на протяжении всех наблюдаемых эпох стремились прежде всего к материальному благополучию, а кроме того пытались добиться такого устройства собственной жизни, в котором они могли бы быть свободными и чтобы мир по отношению к ним был справедлив. Именно материальный успех, свобода и справедливость составляют основные ценности, которые мы с вами разделяем». Это утверждение эгоизма, который вовсе не типичен для российской цивилизации, опиравшейся на крестьянскую общину, на принцип соборности или коллективизм эпохи социализма. Материальное благополучие никогда не было основным мерилом успеха в жизни. Русская Православная церковь также отвергает приоритет материального перед духовным. В формулировке В. Суркова поражает даже известная наглость требования, «чтобы мир по отношению к ним (личностям) был справедлив)). Это является отголоском правовой и этической путаницы, созданной в 90-е годы прошлого века. Скорее личность должна быть справедлива в отношении общества, государства, т. е. не поступать противозаконно.

«Как ни парадоксально, демократическое общество, — продолжает В.Сурков, — сверхидеологизировано, куда более идеологизировано, чем тоталитарное, где страх заменяет идею». «От принуждения общество постепенно переходит к технологиям убеждения, от подавления — к сотрудничеству». «В нашей с вами повседневной жизни все большее значение будут иметь общие ценности и умение друг до друга их доносить и побеждать противника в прямом идеологическом столкновении».

В принципе эти утверждения верны и приемлемы при одном непременном условии, что для борьбы идей, для политических ристалищ будут созданы равные возможности. Нельзя вызывать противника на дуэль и брать в руки пистолет, а противнику давать детскую рогатку. «Единая Россия» отказывается вообще от политических дискуссий с другими партиями, проправительственный кандидат в Президенты РФ и в прошлом и, можете быть уверены, в будущем не станет в прямом телеэфире полемизировать со своими соперниками во время предвыборного марафона.

В. Сурков пишет: «У нас не выработано консенсуса в обществе по оценке недавних событий. Следовательно не выработан подход к нашему будущему». Автор говорит: «Не следует забывать, что мы живем на наследство, доставшееся нам от Советского Союза, что мы пока мало сделали сами. Наши железные дороги, трубопроводы, жилищно-коммунальное хозяйство, заводы, ядерные силы — все наследство Советского Союза». Эта позиция куда ближе к исторической правде, нежели сегодняшняя пропагандистская практика тотального охаивания 70-летнего советского периода в истории России.

Касаясь периода после 1991 г. автор пишет: «Государственная власть везде отступала, это было бессистемное бегство от ответственности. Даже провозглашалось, что государство есть зло. Сейчас мы просто это забываем, но на полном серьезе декларировалось, что чем меньше государства, тем лучше. А сведи его к нулю, так вообще все станет хорошо», В ряде случаев власть была подменена самодеятельными и амбициозными коммерческими руководителями. Министры руководились коммерсантами, а лица, избранные народом, должны были работать на тех, у кого больше денег. Коррупция заменила собой конкуренцию и т. д. и т. д. Можно подумать, что эти строки принадлежат Г.Зюганову, а не В.Суркову. Если это первая попытка выработать общенациональный консенсус по оценке событий 90-х годов, то слава Боту, но каждодневная практика убеждает нас в том, что власть старается заставить общество забыть о вчерашнем дне. Она себя ведет как уличный пес, справивший на газоне большую нужду и старательно работающий лапами, чтобы засыпать содеянное землей. В нынешней России нет стабильного учебника по современной истории России, и пока его не будет, головы подрастающего поколения останутся напичканными телевизионной галиматьей.

Любопытно, как классовая зашоренность мешает нынешним идеологам делать из одинаковых предпосылок одинаковые выводы. Советскую верхушку периода загнивания СССР называют «малообразованными людьми, мало отдающими себе отчет в своих действиях», «личностями недостаточно высокого уровня». В то же время утверждается: «Одно из самых важных достижений 90-х годов (время распада России) — это то, что в такой достаточно зоологический период нашего развития к ведущим позициям пробились по-настоящему активные, стойкие, целеустремленные и сильные люди, материал для формирования нового ведущего слоя нации».

Можно согласиться с тем, что советская система действительно по мере вырождения (после И. Сталина) производила с каждым витком лидеров все более худшего качества, пока не породила своих могильщиков М. Горбачева и Б.Ельцина. Но утверждение, что «зоологический период 90-х годов» в России стал инкубатором выдающихся политических деятелей, смахивает на грубый перебор в подхалимаже.

Владислав Сурков является автором понятия «суверенная демократия», которое было пущено в оборот, хотя В. Путин как-то выразился, что ему не очень нравится эта формула. Во многих высказываниях президента говорится о том, что Россия должна быть процветающей страной, где живут благополучные люди. А как этого добиться, не сказал. Додумывая за своего шефа, В.Сурков пришел к мысли, что «два стратегических условия должны обеспечить долгосрочное устойчивое развитие — демократия и суверенитет». «Необходимость демократии очевидна, ведь только общество, основанное на соревновании и сотрудничестве свободных людей, может быть эффективным и конкурентоспособным. Потому что, если в обществе снижен уровень соревновательности, если оно не воспроизводит все время эффективный лидирующий класс, то у такого общества не получится ничего». И далее: «Быть самостоятельной нацией для начала просто выгодно. Если мы не будем управлять собой сами, а передоверим это все, так сказать, транснациональным корпорациям, мощным неправительственным благотворительным организациям, которые спят и видят, как бы нас похитрее благотворить и подороже облагодетельствовать, делать им больше нечего. В такой ситуации нам будут оставлять на жизнь столько, сколько считают нужным они, а не столько, сколько бы хотели оставить у себя мы».

Эти идеологические изыски поражают своей наивностью и простотой. Разве можно серьезно говорить о соревновании и сотрудничестве свободных людей, если в российской демократии нет равных стартовых возможносгей для родившихся граждан. У одних в качестве наследственного приданого имеется семейный капитал, родственные, деловые и клановые связи, свободный выбор любого платного образования, а у других ничего похожего, кроме данного Богом разума, доброго характера и чистой души. Недаром еще в XIX веке предшественники социалистических учений считали сам институт наследства высшей формой несправедливости. Одни полагали необходимым бороться за уничтожение самого принципа наследства, другие же считали разумным облагать наследства высоким прогрессивным налогом, который бы снизил его влияние на судьбу отдельной личности. Чтобы убить в зародыше даже саму возможность возобновления общественной дискуссии по этому вопросу, во время второго срока администрации В. Путина был принят закон, по которому отменяется всякое налогообложение наследуемого имущества, независимо от его размеров. Только депутаты-коммунисты пытались отделить скромные наследства простых граждан («личное имущество» по марксистской терминологии) от крупных буржуазных состояний («частная собственность»), но их легко задавила большинством голосов «Единая Россия». Простые граждане, замученные бюрократическими мытарствами при оформлении наследства, восприняли закон как благо, даже не подумав о том, что он гарантировал, прежде всего, неприкосновенность крупных состояний.

Что же касается «суверенитета» как условия устойчивого развития России, то спорить с этим нельзя, хотя этого самого «суверенитета» при СССР было куда больше, чем при «демократии». Сейчас, как признает В. Путин, иностранцам принадлежит почти 30 % нашей нефти, они владеют более чем 30 % акций РАО «ЕЭС», зарубежные инвесторы контролируют крупный пакет акций «Газпрома». Еще недавно Международный валютный фонд контролировал составление и исполнение государственного бюджета России. Подавляющая часть золотовалютного запаса России хранится в ценных бумагах Запада. Да и сам В. Сурков признает: «Если мы не получим доступа к современным технологиям Запада, то мне представляется, что модернизация России невозможна». О каком суверенитете можно говорить, если Россия на 45 % зависит от поставок продовольствия из-за рубежа, и малейшее повышение цены на порошковое молоко на мировом рынке мгновенно аукается почти двукратным ростом цен на молочные продукты в России, как это произошло в октябре 2007 г.

К сожалению, нынешняя российская «элита», выпячивая свою заботу о государственном суверенитете, думает совсем о другом. Она заботится о том, чтобы ее никто не посмел обвинять в нарушении прав человека, о том, чтобы на нее не распространялись общепринятые представления о демократии, свободе печати, борьбе против коррупции, преступности и т. д. Российская власть, не терпящая никакой формы контроля над собой со стороны своего народа, болезненно реагирует на любые попытки со стороны мирового сообщества обратить ее внимание на нарушения законности. Если в Страсбургском суде скопилось такое количество жалоб российских граждан на свое собственное государство, которое намного превышает число исков от граждан всех остальных стран Западной Европы, то наше правительство под предлогом защиты суверенитета намерено пресечь административными мерами этот поток. Кремлю совсем не нужны, например, наблюдатели из Европы за ходом наших выборов. Если в 2003 г. за нашими думскими выборами наблюдали 1163 «контролера», то в 2007 г. мы решили допустить только 350 (из них из Европы — 70), время их пребывания в России сократили с семи недель до четырех. Это тоже проявление заботы о «суверенитете» в нашем, российском, понимании этого слова.

Кремлевские идеологи худо-бедно правильно нащупывают слабые звенья в российской структуре власти, но выглядят беспомощными в рекомендации рецептов для их укрепления. Например признается, что «Единая Россия» является бюрократической структурой, опирающейся на действующую власть, не ведущей настоящей политической работы, связанной с убеждением людей. «Задача «Единой России» в том и состоит, чтобы аккуратно сойти с административных стапелей в открытое плавание». Возможно ли это? Скорее всего, нет! Ведь у партии нет идеологии, с которой можно идти из дома в дом, да и кадры, привыкшие жить за пазухой у власти, неспособны к работе с людьми.

В. Сурков с сожалением констатирует: «Самым большим пороком, сложившимся в политической системе, является то, что она покоится на ресурсе одного человека, и как следствие — одной партии». Об этом же самом говорил и сам президент, об этом толкуют на каждой кухне в России. Но почему-то никто не решится сказать, что рецепт прост и давно известен; перераспределите властные полномочия между президентом, правительством, Федеральным собранием и местными властями. Президент не может эффективно справляться с непомерным возом взваленных на него обязанностей. Но в России есть силы, это прежде всего крупный бизнес, которые заинтересованы в сохранении именно такого порядка.

На фоне газетной эйфории от экономических успехов сегодняшней России следующие суждения В. Суркова выглядят вполне здравыми: «Если вспомнить, от какого уровня мы растем, то сегодняшнее величие не бесспорно, а завтрашнее — не очевидно. Успех России, который мы наблюдаем сейчас, вызван не столько величием достигнутых целей и утвержденных ценностей, сколько ценами на углеводородное сырье. Структурная перестройка экономики сильно затянулась, и рано или поздно эта проблема плавно ли, жестко ли, но даст о себе знать…Естественно, много разговоров и споров о том, что с этим делать. Есть предложения просто все либерализовать до крайней степени и само все как бы образуется. Конечно, это не так, и общество должно думать и вырабатывать реалистическую модель дальнейшего развития».

Этот пассаж является красноречивым признанием полной беспомощности нынешней власти в выработке модели экономического развития России. Двух президентских сроков оказалось не достаточно для этого. Они там, в Кремле, продолжают «разговаривать и спорить», что с этим делать. Очень мило с их стороны заметить, что «общество должно думать и вырабатывать реалистическую модель», в то время как общество практически устранено от всякого участия в выработке управляющих решений.

Если проследить по выступлениям Президента РФ за последние 8 лет, что же больше всего его заботило в плане консолидации общества, то обнаружится, что это были отношения между богатыми и бедными и отношения между различными нациями и народами, населяющими Россию. Межнациональные проблемы к тому же, чаще всего, являются в большой степени отражением и социальных проблем.

Многократно, в своих ежегодных посланиях Федеральному собранию, В. Путин так или иначе касался этих проблем. Послушайте, что он сказал в 2006 г.: «С переменами начала 90-х были связаны большие надежды миллионов людей, однако ни власть, ни бизнес — не оправдали этих надежд. Более того, некоторые представители этих сообществ (оказывается, что «власть» — это тоже некое «сообщество»), пренебрегая нормами закона и нравственности, перешли к беспрецедентному в истории нашей страны личному обогащению за счет большинства граждан».

«"Работая над великой общенациональной программой, которая призвана дать первостепенные блага широким массам, мы действительно наступали кое-кому на «больные мозоли» и будем наступать на них впредь. Но это — «мозоли» тех, кто старается достичь высокого положения или богатства, а может быть того и другого вместе, коротким путем — за счет общего блага». Хорошие слова. Жалко только, что не я их придумал (Аплодисменты), — Франклин Делано Рузвельт, президент Соединенных Штатов Америки, 1934 год».

Вся разница между Ф. Рузвельтом и В. Путиным состоит в том, что первый говорил и делал, а второй только цитировал первого. За 8 лет администрации В. Путина не было предпринято ничего, чтобы выровнять до разумных пределов социальный раскол россиян. Разрыв между богатыми и бедными, создавшийся в ходе приватизации государственного имущества, не только не сократился, но даже возрос. В. Сурков горестно признает: «Если отношения между богатыми и не очень богатыми людьми (так он называет бедных) в нашей стране не нормализуются, у нее нет будущего.

Мы должны сделать все для того, чтобы эти отношения гармонизировать, хотя это очень трудно. Гораздо проще стать на популистскую точку зрения: «Бей богатых! Все отнять и поделить!». Ни в коем случае нельзя этого делать при всей кажущейся соблазнительности. Нужно беречь наш бизнес-класс, лелеять его и заботиться о нем, а долг богатых — платить налоги и уважать общественную традицию и мораль».

Сами собой отношения между бедными и богатыми не нормализуются, это обязанность государства, которое не должно бояться наступить кому-то «на мозоли» в интересах всей страны. Кремль пока к таким поступкам не готов.

Чтобы сохранить любимую «стабильность», власть прибегает к диктатуре закона, к угрозе насилием. Для этого принят закон об экстремизме, в котором протест против социальной несправедливости приравнен к пропаганде межнациональной и межрелигиозной розни. Государство готово «лелеять и заботиться» о богатых и отправить за решетку «не очень богатых», требующих социальной справедливости.

Вот эти мотивы являются доминирующими в практике российского правительства. Поведенческий вектор Кремля в этом вопросе понятен и ясен, несмотря на отдельные публичные высказывания в популистском духе, рассчитанные на «накачку рейтинга».

Межнациональные отношения в демократической России приобрели очень запутанный и опасный для будущего государства характер. В советские времена ситуация была упрощена до предела, все были равны перед законом, перед общественной моралью. Было даже провозглашено появление новой исторической общности — «советского народа». Власть могла инициировать крупные миграционные движения, например, направить русских на целинные земли, теперь оставшиеся на территории Казахстана, или в Калининградскую область, очищенную от немцев после 1945 г. Специалисты-нефтяники — азербайджанцы, татары, башкиры по национальности — в большом числе ехали в Западную Сибирь осваивать новые месторождения газа и нефти и т. д. Смешанные браки были обычным явлением.

С началом демократических преобразований, сопровождавшихся разрушением единого государства по национальному признаку, осложнилась и ситуация в многонациональной России, где у всех народов и народностей проснулись свои эгоистические интересы. Каждый с легкой руки Б. Ельцина стал норовить «проглотить как можно больше суверенитета». Начался шабаш суверенитетов. Создалась реальная опасность распада страны, которая была притушена с приходом к власти В. Путина и начавшимся строительством «вертикали власти». Безусловно, административными и правовыми обручами страна была собрана в пучок, но сами отношения между народами и народностями остались напряженными. Вспышки антисемитизма отразили неприятие обществом национального перекоса, допущенного в период приватизации государственного имущества в 90-е годы, претенденты на особые привилегии пытались использовать исламский фактор в противостоянии с центральной властью, народы, населяющие территории с богатыми природными ресурсами, старались получить особые преференции от их эксплуатации и т. д. Чаще всего самым обездоленным оказывался русский народ, который платил за все грехи советских и «демократических» властей.

Любые попытки выработать какую-то приемлемую для всех общероссийскую национальную политику оказались неудачными. Государственные структуры, которым это поручалось (Министерство по делам национальностей, комитеты и пр.), были в конце концов расформированы, и дело пущено на самотек. На сегодня нет национальной политики. А противоречия, конфликты, приобретающие временами насильственный и даже кровавый характер, не ослабевают. Весь Северный Кавказ остается зоной высокой нестабильности. Террористические всплески с явной националистической окраской (их называют «кавказским следом») происходят по всей территории России. Власть старается гасить все эти проявления межнациональной конфликтности только силовыми средствами. Кремлю не удалось выработать внятной системы взглядов на решение национальной проблемы.

Аналогичная «дыра» обнаруживается и в общенациональной культуре. В. Сурков честно признается: «Задача нашей культуры в широком смысле слова

— и художественной ее части, и политической культуры — создать свою систему образов и смыслов. Это поможет и поддерживать целостность нации, поскольку она административно держаться не может, а сейчас она скреплена на скорую административную руку, пусть и довольно сильную. Но это ведь все временная штопка. Жить органично, развиваться может только народ, имеющий целостное представление о себе, действительно, кто мы, куда мы идем и зачем мы идем». Эти слова не вызывают желания спорить с ними, но всплывает извечный вопрос, а где же дела государственной власти в этом направлении.

Вспоминаю, что в 90-е годы один из бизнесменов средней руки загорелся идеей создания многосерийного телефильма об истории России. Он был вдохновлен примерами французского и американского телевидения, которые создали довольно художественные сериалы по ключевым событиям их национальной истории (Великой французской революции, Гражданской войне в США и т. д.). Он верно оценивал телевидение как канал доведения до каждого гражданина знаний и единых оценок исторических событий в России. Ничего из этого патриотического намерения бизнесмена не вышло, у него просто не оказалось необходимых материальных ресурсов. Решение такой задачи по плечу скорее государству, чем какой-то частной компании. Сейчас средств у Кремля более чем достаточно, потребность в духовном сплочении нации очевидна, да и общество нуждается в едином понимании своего прошлого, настоящего. В советское время был создан очень большой пакет исторических фильмов, многие из которых с успехом демонстрируются и сейчас. Мы можем легко увидеть, под какие политические задачи эти фильмы создавались в свое время. Однако сейчас политические руководители страны и кинобизнес, включая творческую интеллигенцию, не находят у себя достаточно воли, смелости и таланта, чтобы взяться за такую работу.

Совсем недавно (осенью 2007 г.) в Государственной думе премьер-министру В.Зубкову был задан вопрос относительно его позиции в использовании телевидения для морально-нравственного оздоровления нации. Он ответил, что сам считает содержание нынешних телепередач с перекосом в сторону насилия, безнравственности неприемлемым, но, дескать, это не предмет забот для правительства, это забота в первую очередь законодателей. Известно, что наука перекладывать ответственность с себя на других более всего развита именно в России. Она даже получила название — «спихотехника». Правительство является главным законотворцем России, из его недр в Государственную думу поступают около 80 % законопроектов по самым важным вопросам. Если премьер-министр отмахивается от какого-то вопроса и кивает в сторону «законодателей», то это означает, что правительство не хочет или не может быть инициатором в его постановке.

Государственное, партийное строительство в стране лишены ясности и прозрачности для подавляющего большинства россиян. Президент может месяцами и годами мистифицировать нацию относительно того, кого он выберет себе в преемники, какое место он сам займет в структуре российской власти и т. д. В России укореняется привычка «играть в оппозицию», а на самом деле подыгрывать Кремлю. Все имеющиеся политические партии не имеют внятной идеологии, кроме КПРФ, чем и объясняется ее устойчивость и долгожительство по российским меркам. Когда-то Борис Березовский — демон российской политики — сказал: «Мы живем не по законам, а по понятиям». Это чистосердечное признание, увы, сохраняет свою силу.