"Михаил Константинович Розенфельд. Ущелье алмасов (Приключенческая повесть) " - читать интересную книгу автора

Взволнованный Джамбон про себя пробормотал слова, обращённые к Холовуту,
и тихо закончил:
- "Говоря, он заплакал, и его слова запомнили и записали через четыре
года, в год мыши, 18-го числа новой луны, Паж Данчин и Богатырь Хаен, и на
скале высекли...
Паж Данчин и Богатырь Хаен, - всё более и более воодушевляясь, читал
профессор, - в ознаменование славы Хана высекли эту надпись спустя 464 года
после рождения Чингис-хана. Год рождения Чингис-хана - год водяной
лошади...
В великий белый день, - закончил Джамбон, - на скале, подобной яшме,
они написали слова Цокто-Тайчи!"
Так множество раз во время путешествия профессор приказывал своему
верному Ли Чану сворачивать в сторону и находил старинные памятники,
надгробия, курганы. Многое узнали его спутники из того, что до сих пор было
неизвестно.
Так, на одном из курганов профессор насчитал восемнадцать высоких
камней.
- На этом месте, - объяснил он, - похоронен могущественный
воинственный хан. Он покорил восемнадцать подобных себе ханов и князей!
Не прошло и двух дней, как Телятников окончательно покорил старика
учёного. Найдя старинное, полузасыпанное песками надгробие, профессор, не
смея задерживать машины, с искренним вздохом уселся на своё место, разрешая
Ли Чану ехать дальше.
- Алмасские горы зовут нас, - сказал он, - иначе я бы здесь провёл не
менее трёх дней и ночей и до конца своих дней запечатлел бы эти чудесные
памятники.
- Уважаемый профессор, - воскликнул из своего "доджика" Телятников, -
если вам угодно, вы эти гробницы будете всегда иметь под рукой!
- Как так? - нахмурился Джамбон. - Я ценю ваше остроумие, милый
юноша, но... будьте снисходительны к старику, который видит пленительные
изваяния в последний раз в жизни.
- Вовсе нет! Вы их будете видеть каждый день. Я нащёлкаю вам сколько
угодно этих Чингис-ханов!
И Телятников во всех видах заснял надгробье.
Джамбон был вне себя от радости.
- Какое счастье, - сказал он Висковскому, - что к нам присоединился
этот обаятельный молодой человек!
С течением времени Висковский должен был примириться с присутствием
кинооператора. Весёлый Телятников в самые тяжёлые минуты путешествия своей
беспечностью поднимал настроение, охотно помогал вытаскивать "бьюик" из
песков; его же маленький "додж" ни разу не застревал. Но Граня сильно
беспокоила геолога. Чувствуя какую-то непонятную симпатию к молчаливой
девушке, Висковский принимал это чувство за жалость и досадовал на себя.
Сестра Телятникова ничем не давала знать о себе, и чем тише она себя
вела, тем более её поведение вызывало досаду у геолога.
Жёлтая пустыня встретила путешественников нестерпимым зноем. В лицо
веяло духотой и сильным, сухим жаром раскалённых песков. Под солнцем пустыни
Граня быстро загорела, и на смуглом лице её голубые глаза засветились ещё
более восхитительным блеском, волосы стали ослепительно золотыми. И старый
Джамбон и замкнутый Ли Чан с восхищением смотрели на девушку, точно видя её