"Лилиана Розанова. Предсказатель прошлого ("Знание - сила")" - читать интересную книгу автора

шепча извинения. Молодой Стаканников, одетый в торжественное. Он держал
двумя пальцами за угол тоненькую папочку и, распахнув ее на трибуне, стал
читать, не поднимая глаз:
- Диссертация Валентина Валентиновича Копейкина, состоящая из девяноста
пяти страниц машинописного текста и выполненная под руководством нашего
уважаемого председателя профессора Турлямова, представляет собой
принципиальный труд и большой вклад... Диссертация полностью удовлетворяет
требованиям, а сам диссертант вполне заслуживает искомой степени.
Молодой Стаканников захлопнул папочку и отер лоб. У него был ужасно
усталый вид, гораздо более усталый, чем у щуплого соискателя, который
задумчиво оглаживал указку рукою.
Молодой Стаканников не пошел на свое место, а опустился вблизи - рядом
с долговязым стариком. Но старик шумно поднялся и, сдвинув его, направился
к двери, сопя и стуча палкой.
- Так вот, - говорил председатель, сидевший уже за обычным столом,
стоявшему перед ним Молодому Стаканникову. - Старики умирают, и в этом
своя диалектика. В связи с этим прискорбным событием на кафедре
освободилась вакансия. Подавайте документы, Стаканников, мы вас поддержим.
- Осторожнее! - крикнул Баранцев. - Что же вы снимаете электроды без
предупреждения? Вот - предохранитель сгорел.
Профессор Стаканников ходил по комнате, натыкаясь на кровати; он был
взволнован.
- Ну, что же, - говорил он больше для себя, чем для нас, - это было
правильно.
- Осуждаете меня, молодые люди? - продолжал он с горькой полуулыбкой. -
Не понять вам, нет, не понять... Другое время - другие песни. А ведь
задача была - сохранить кадры. Да... Кто бы учил - вас же? Развивал бы
кто? История - она рассудила...
- Костька и Николай, вы остались, - невежливо перебил Баранцев. -
Давайте, если хотите.
Константин первый протянул руку к электродам, а я еще смотрел на
профессора и тихонько кивал: им-то что, им-то хорошо, а я как староста
обязан соблюдать приличия.
...С Константином не происходило ничего особенного. Он просто ехал в
метро, в изрядно набитом вагоне. Видно, происходило это не так уж давно:
на Константине алел и синел знакомый нам свитер, правда, теперь линялый и
одеваемый Костькой - под рубашку - лишь в случае холодов.
Вдруг кто-то ойкнул:
- Что же это у вас льется? У вас же сметана льется! Смотрите! Льется и
пачкается!
Рядом с Константином мигом организовалось пустое пространство, в нем
осталась отягощенная авоськами бабка. Из одной авоськи, действительно,
что-то сочилось и капало.
- Безобразие! - отшатнулся импозантный мужчина и, плюнув на платок,
принялся тереть брючину.
Его с энтузиазмом поддержали:
- Ездят и пачкают!
- С такими узлами на такси надо!
- А брюки бостоновые.
- В бензине надо.