Глава девятая. Принц-полукровка

Наутро, еще до завтрака, Гарри и Рон встретились с Гермионой в общей гостиной. Гарри, рассчитывая на поддержку, сразу рассказал Гермионе о том, что ему удалось подслушать в слизеринском купе.

— Ясно, что он выпендривался перед Паркинсон, скажи? — вмешался Рон, прежде чем Гермиона успела ответить.

— Хм-м, — неопределенно промычала она, — не знаю… Конечно, Малфой всегда важничает, но… для пустой болтовни тема слишком серьезная…

— Вот именно, — сказал Гарри, но продолжить разговор им, увы, не удалось: многие откровенно пытались подслушать, а к тому же пялились на Гарри и шептались, прикрываясь руками. Гарри, Рон и Гермиона встали в очередь к отверстию за портретом.

— Показывать пальцем невежливо, — рявкнул Рон, обращаясь к какому-то особенно мелкому первоклашке. Мальчик, который, отгородившись ладошкой, тихонько разговаривал о Гарри со своим приятелем, побагровел от ужаса и вывалился через дыру наружу. Рон хмыкнул.

— Как мне нравится быть шестиклассником! А еще в этом году у нас будет свободное время, когда можно сидеть и ничего не делать!

— Это время для самостоятельных занятий, Рон, — назидательно сказала Гермиона уже в коридоре.

— Да, но не сегодня, — отозвался Рон, — сегодня будем ловить кайфец.

— Ну-ка стой! — Гермиона выставила руку и поймала четвероклассника, который несся мимо, крепко зажав в руке какой-то диск лаймового цвета. Мальчишка попытался прорваться через заслон. — Шипучие шмельки запрещены, дай сюда, — сурово приказала она. Четвероклассник надулся, отдал Гермионе рычащую шмельку и, нырнув ей под руку, удрал вместе с приятелями. Рон подождал, пока они исчезнут из виду, а затем потянул шмельку к себе:

— Отлично, давно такую хотел.

Возмущение Гермионы потонуло в громком хихиканье; замечание Рона чем-то сильно насмешило Лаванду Браун. Она прошла вперед, но продолжала смеяться и даже оглянулась на Рона. Тот остался очень доволен собой.

Безмятежно-голубой потолок Большого зала был прочерчен легкими, полупрозрачными штрихами облачков, как и квадраты неба, видневшиеся в переплетах высоких окон. Ребята набросились на кашу и яйца с беконом, и за едой Гарри и Рон рассказали Гермионе о вчерашнем разговоре с Огридом.

— Неужели он думал, что мы продолжим заниматься уходом за магическими существами? — страдальчески воскликнула Гермиона. — В смысле, разве мы… как бы это… проявляли хоть какой-то энтузиазм?

— В том-то и дело, — промычал Рон, целиком запихивая в рот глазунью. — Мы старались на его уроках больше всех, потому что любим Огрида. А он думал, что мы любим его дурацкий предмет. Как думаете, кому-нибудь нужен П.А.У.К. по его предмету?

Гарри и Гермиона промолчали; отвечать не было нужды. Они прекрасно понимали, что в их параллели все будут только рады отделаться от ухода за магическими существами. Ребята избегали встречаться глазами с Огридом и, когда десять минут спустя тот встал из-за преподавательского стола и весело помахал им рукой, ответили на приветствие с очень тяжелым сердцем.

После завтрака гриффиндорцы остались на местах, дожидаясь профессора Макгонаголл. В этом году раздавать расписания было труднее, чем обычно: для допуска на продолжение курса по тому или иному предмету требовалось проверить, получен ли необходимый проходной балл за С.О.В.У.

Гермиона сразу получила разрешение изучать заклинания, защиту от сил зла, превращения, гербологию, арифмантику, древние руны и зельеделие и, не теряя времени, помчалась на урок по древним рунам. С Невиллем дело обстояло сложнее; пока профессор Макгонаголл просматривала его заявление и сверяла результаты экзаменов на С.О.В.У., с его круглого лица не сходила тревога.

— Гербология, замечательно, — сказала профессор Макгонаголл. — С оценкой «великолепно» профессор Спаржелла с радостью вас примет. Защиту от сил зла с оценкой «сверх ожиданий» тоже можете продолжать. Теперь превращения…. Мне жаль, но оценки «удовлетворительно» недостаточно, П.А.У.К. предъявляет особые требования, и я просто не уверена, что вы справитесь с объемом работ.

Невилль повесил голову. Профессор Макгонаголл внимательно посмотрела на него сквозь квадратные очки.

— А, собственно, для чего вам превращения? Мне всегда казалось, что вы не питаете к этому предмету особой привязанности.

Невилль с несчастным видом пробормотал нечто вроде: «бабушка очень хотела».

Профессор Макгонаголл громко фыркнула.

— Вашей бабушке давно пора гордиться своим внуком, а не думать о том, каким он должен быть — особенно после того, что произошло в министерстве.

Невилль сильно покраснел и смущенно заморгал; профессор Макгонаголл никогда раньше его не хвалила.

— Простите, Длиннопопп, но я не могу позволить вам продолжать мой курс. Но, как я вижу, по заклинаниям вы получили «сверх ожиданий»; почему бы не попробовать свои силы там?

— Бабушка считает, что это слишком легкий путь, — промямлил Невилль.

— Идите на заклинания, — решительно сказала профессор Макгонаголл. — А я черкну пару строк Августе и напомню, что нельзя считать предмет бесполезным только потому, что тебе не удалось сдать его на С.О.В.У. — По лицу Невилля разлилось радостное изумление. Профессор Макгонаголл чуть заметно улыбнулась, постучала волшебной палочкой по пустому бланку и протянула его Невиллю уже заполненным.

Затем она перешла к Парватти Патил. Та первым делом спросила про Фиренце, красавца-кентавра, который остался преподавать прорицания.

— Они с профессором Трелани разделили обязанности, — с легким неодобрением сказала профессор Макгонаголл; ни для кого не было секретом, что она презирает этот предмет. — Шестой класс достался профессору Трелани.

Через пять минут поникшая Парватти отправилась на прорицания.

— Поттер, Поттер… — Профессор Макгонаголл повернулась к Гарри и сверилась с записями. — Заклинания, защита от сил зла, гербология, превращения… все прекрасно. Должна сказать, Поттер, что я была очень довольна вашими результатами по превращениям, очень. Но почему вы не подали заявку на зельеделие? Мне казалось, вы мечтаете стать аврором?

— Да, профессор, но вы сами говорили, что для этого на экзамене надо получить «великолепно».

— Верно, у профессора Злея. А профессор Дивангард с удовольствием принимает тех, кто получил «сверх ожиданий». Итак, вы хотите изучать зельеделие дальше?

— Да, — ответил Гарри, — но я не купил ни учебника, ни ингредиентов, ничего…

— Уверена, профессор Дивангард одолжит вам все, что нужно, — сказала профессор Макгонаголл. — Прекрасно, Поттер, держите ваше расписание. Да, кстати… в гриффиндорскую квидишную команду уже записалось двадцать юных дарований. Позже я передам список, чтобы вы смогли назначить отборочные испытания на удобное для вас время.

Еще через несколько минут Рон получил разрешение заниматься теми же предметами, что и Гарри, и они вместе вышли из-за стола.

— Смотри, — Рон восторженно глядел на свое расписание, — сейчас свободное время… и после перемены… и после обеда… кайф!

Они вернулись в полупустую общую гостиную. Там сидели несколько семиклассников и среди них Кэтти Белл — последняя представительница той квидишной команды, в которую пришел Гарри в первом классе.

— Я знала, что ты это получишь, молодец! — крикнула она, показывая на капитанский значок на груди Гарри. — Скажи, когда будут испытания!

— Не дури, — отмахнулся Гарри, — тебе-то зачем? Я уже пять лет смотрю, как ты играешь…

— Не стоит с этого начинать, — предостерегла Кэтти. — Как знать, может, найдется кто-нибудь в сто раз лучше меня. Сколько хороших команд распалось из-за того, что капитаны оставляли старых игроков или брали в команду своих друзей…

Рон отчаянно смутился и принялся играть с шипучей шмелькой, отобранной у четвероклассника. Та закружила по гостиной, рыча на лету и периодически нападая на гобелен. Косолапсус следил за шмелькой желтыми глазами и шипел, когда она подлетала слишком близко.

Час спустя Рон и Гарри неохотно покинули солнечную гостиную и отправились в кабинет защиты от сил зла, расположенный четырьмя этажами ниже. Гермиона уже стояла в очереди у двери — с грудой тяжелых книг и крайне озабоченным видом.

— По рунам столько всего задали, — пробормотала она, как только подошли Гарри и Рон. — Пятнадцатидюймовое сочинение, два перевода и еще прочесть вот это к среде!

— Кошмар, — зевнул Рон.

— Подожди, — обиделась она. — Сейчас Злей тоже назадает кучу.

В это время двери кабинета распахнулись, и в коридор вышел Злей. Черные сальные волосы, будто занавески, свисали по бокам землистого, бледного лица. Все замолчали.

— Заходите, — приказал он.

Гарри вошел внутрь, огляделся. Комната уже носила отпечаток личности Злея. Здесь стало гораздо темнее; шторы были задернуты, горели свечи. На стенах висели новые картины, изображавшие мучения людей: ужасные раны, искореженные руки-ноги и прочие части тела. Ученики, рассаживаясь, не разговаривали, только со страхом разглядывали мрачные, тоскливые рисунки.

— Я не просил доставать учебники, — процедил Злей, закрывая дверь. Он прошел за свой стол и повернулся лицом к классу. Гермиона поспешно бросила «Лицом к лицу с безликим» обратно в рюкзак и сунула его под стул. — Я намерен говорить и требую вашего безраздельного внимания.

Он пробежал черными глазами по лицам присутствующих, мимолетно задержавшись на Гарри.

— До сих пор, насколько мне известно, у вас было пять разных преподавателей по моему предмету.

«Насколько известно… не ты ли, как коршун, следил за ними, надеясь занять их место», — с ненавистью подумал Гарри.

— Етественно, у каждого была собственная методика, свои предпочтения. При такой путанице остается только удивляться, как вы сумели наскрести проходной балл при экзаменах на С.О.В.У. Вы удивите меня еще сильнее, если и дальше сможете держаться на уровне — П.А.У.К. требует много более серьезных, углубленных знаний.

Злей стал расхаживать по классу. Он понизил голос; все следили за ним, выгибая шеи.

— Силы зла, — говорил Злей, — бесчисленны, разнообразны, изменчивы… вечны. Это многоглавое чудище; на месте отрубленной головы всякий раз вырастает новая, хитрее, страшнее прежней. Ваш противник неуловим, он постоянно меняет обличье и не поддается уничтожению…

Гарри не отрывал глаз от преподавателя. М-да… Одно дело — уважать силы зла как опасного противника, и совсем другое — говорить о них вот так, с любовью и нежностью.

— Следовательно, защищаясь, — чуть громче продолжил Злей, — надо быть не менее изобретательным и гибким. Эти картины, — он походя махнул рукой, указывая на стены, — дают довольно верное представление о воздействии, к примеру, пыточного проклятия, — он ткнул пальцем в ведьму, зашедшуюся криком в агонии, — последствиях поцелуя дементора (колдун с абсолютно бессмысленным лицом, бессильно привалившийся к стене) или нападения инферния (кровавая кашица на земле).

— Значит, инфернии правда появились? — тоненьким голосом спросила Парватти Патил. — Он точно их использует?

— Черный лорд использовал инферний в прошлом, — ответил Злей, — а значит, может использовать их и в будущем; вы должны это понимать. А теперь…

Он зашагал вдоль другой стены кабинета к своему столу. Все глаза по-прежнему были прикованы к нему, к развевающейся сзади темной робе.

— …насколько я понимаю, вы совсем не знакомы с невербальными заклятиями. Каковы их преимущества?

Рука Гермионы моментально взметнулась вверх. Злей неспешно осмотрел класс, убедился, что выбора нет, и коротко бросил:

— Очень хорошо — мисс Грэнжер?

— Соперник не знает о том, что вы намерены предпринять, — сказала Гермиона, — что дает вам фору в долю секунды.

— Слово в слово из «Стандартной книги заклинаний, класс 6», — презрительно скривился Злей (Малфой в углу засмеялся), — но по сути верно. Действительно, если вы овладели искусством колдовать, не выкрикивая заклинаний, то ваша магия обретает элемент неожиданности. Разумеется, на это способны далеко не все, здесь требуется особая концентрация воли и мысли, которой некоторые, — он остановил недобрый взгляд на Гарри, — абсолютно лишены.

Гарри прекрасно понимал, что это намек на позорные прошлогодние занятия окклуменцией. Он решил ни за что не отводить взгляд и злобно сверлил Злея глазами, пока тот не отвернулся.

— Сейчас, — продолжал Злей, — вы разделитесь на пары. Один будет пытаться молча наложить заклятие на другого. Другой, так же молча, должен попробовать отвести заклятие. Приступайте.

Злей не знал, что в прошлом году Гарри научил по меньшей мере половину класса (всех членов Д.А.) выполнять рикошетное заклятие, но никто никогда не пробовал делать это молча. Сейчас многие жульничали, шепча заклинания вполголоса. Естественно, уже через десять минут Гермиона сумела, не издав ни звука, отразить ватноножное заклятие Невилля. Гарри уныло подумал, что у любого нормального учителя она непременно заслужила бы как минимум двадцать баллов для «Гриффиндора», но Злей, разумеется, полностью проигнорировал ее достижения. Он стремительно расхаживал между учениками, напоминая огромную летучую мышь, и задержался возле Гарри и Рона, чтобы посмотреть, как они справляются с заданием.

Рон пытался зачаровать Гарри. Он стоял с багровым лицом и плотно сжимал губы, чтобы случайно не выпалить заклинание. Гарри, подняв палочку и переминаясь с ноги на ногу, готовился отразить нападение, которого не надеялся дождаться.

— Жалкое зрелище, Уэсли, — сказал через некоторое время Злей. — Вот... дайте я покажу…

Он с молниеносной быстротой направил волшебную палочку на Гарри. Тот, начисто забыв о невербальности, инстинктивно заорал:

— Протего!

Рикошетное заклинание оказалось таким сильным, что Злей потерял равновесие и рухнул на стол. Весь класс повернулся к ним. Злей с разъяренным видом поднялся.

— Вы помните, что я велел тренироваться в использовании невербальных заклятий, Поттер?

— Да, — буркнул Гарри.

— Да, сэр.

— Вам не обязательно назвать меня «сэр», профессор.

Он сказал это, не успев подумать. Некоторые, в том числе Гермиона, в ужасе ахнули. Зато Рон, Дин и Симус, стоявшие за спиной у Злея, одобрительно усмехнулись.

— Взыскание, в субботу вечером, у меня в кабинете, — сквозь зубы произнес Злей. — Я никому не позволю мне хамить, Поттер… даже Избранному.

— Вот здорово, Гарри, молодец! — с хохотом похвалил Рон. Урок уже кончился, и они находились на безопасном расстоянии от кабинета Злея.

— Ничего здорового, — Гермиона строго посмотрела на Рона. — Гарри, что на тебя нашло?

— Если ты не заметила, он пытался навести на меня порчу! — взвился Гарри. — Я этого еще на окклуменции нахлебался! Пусть поищет другую морскую свинку! И вообще, Думбльдор что, совсем с ума сошел? Почему он разрешил ему вести этот предмет? Слышали, как Злей говорил о силах зла? Он их обожает! «Постоянно меняет обличье, не поддается уничтожению»…

— Мне даже показалось, — спокойно улыбнулась Гермиона, — что я слышу тебя.

— Меня?

— Да, когда ты объяснял, каково стоять лицом к лицу с Вольдемортом. Ты сказал, что дело не в том, чтобы запомнить десяток заклинаний, а в тебе самом, твоем уме, душе — разве не об этом говорил Злей? Что все в конечном итоге сводится к смелости и сообразительности?

Гарри был совершенно обезоружен тем, что она запомнила его слова, будто цитату из «Стандартной книги заклинаний», и не стал спорить.

— Гарри! Эй, Гарри!

Гарри оглянулся. К ним с пергаментным свитком в руках спешил Джек Слопер, один из Нападал, которые пришли в команду в прошлом году. Он совершенно запыхался.

— Это тебе, — сказал он. — Слушай, говорят, ты — новый капитан. Когда отборочные испытания?

— Точно не знаю, — ответил Гарри, в глубине души считая, что Слоперу сильно повезет, если он останется в команде. — Я сообщу.

— Отлично. Я надеялся, что, может, в выходные…

Но Гарри уже не слушал; он узнал тонкий косой почерк на пергаменте. Слопер еще не закончил фразу, а Гарри уже отвернулся от него и заспешил прочь вместе с Роном и Гермионой, на ходу разворачивая записку.

— Чего? Кислотные леденцы? — Рон прочитал послание из-за плеча Гарри и пришел в полное недоумение.

— Это пароль для горгульи, которая охраняет его кабинет, — понизив голос, объяснил Гарри. — Ха! Злей не обрадуется… ему придется отложить взыскание!

Весь перерыв они с Роном и Гермионой размышляли над тем, чему Думбльдор будет его учить. Рон считал, что, скорее всего, какой-то страшной порче и жутким проклятиям, которые неизвестны Упивающимся Смертью. Гермиона возразила, что такие вещи незаконны; по ее мнению, Думбльдор собирался научить Гарри высшей защитной магии. Потом перемена кончилась, и Гермиона ушла на арифмантику. Гарри с Роном вернулись в общую гостиную и с неохотой приступили к домашнему заданию Злея. Оно оказалось невероятно сложным. Мальчики все еще корпели над ним, когда вернулась Гермиона (благодаря которой дела пошли веселей). Едва они закончили, зазвонил колокол, и они знакомой дорогой отправились на сдвоенное зельеделие, в подземелье, которое до недавних пор было вотчиной Злея.

В коридоре перед кабинетом обнаружилось, что в классе осталось всего дюжина человек. Краббе и Гойл, очевидно, не набрали проходных баллов, но четыре слизеринца, в том числе Малфой, сдали С.О.В.У. как положено. Кроме того, у двери стояли четыре равенкловца и хуффльпуффец Эрни Макмиллан, которого Гарри недолюбливал за чрезмерную напыщенность.

— Гарри, — Эрни важно протянул руку для рукопожатия, — не смог подойти к тебе утром на защите от сил зла. Хороший урок, по-моему, но только защитные заклинания — старая песенка для тех, кто знает, что такое Д.А… Кстати, как вы, Рон, Гермиона?

Они едва успели сказать: «Хорошо», как дверь подземелья распахнулась и оттуда вышел живот. Следом показался сам Дивангард. Ученики стали проходить в класс. Дивангард заулыбался, изгибая густые усы, и с особенной радостью приветствовал Гарри и Забини.

Подземелье было наполнено необычными разноцветными парами и странными запахами. Гарри, Рон и Гермиона с интересом принюхивались, проходя мимо больших кипящих котлов. Слизеринцы заняли отдельный стол, то же сделали и четверо учащихся «Равенкло». Гарри, Рон и Гермиона сели с Эрни. Они выбрали самый ближний стол с котлом золотого цвета, который источал невероятно влекущий запах. Гарри сразу вспомнил о торте с патокой и новеньком древке метлы, и о чем-то цветочном, навевающем воспоминания о Пристанище. Гарри задышал медленно, глубоко; ему хотелось напитаться этим чудесным ароматом. По телу разлилась истома; он расслабленно улыбнулся Рону; тот лениво улыбнулся в ответ.

— Ну-те-с, ну-те-с, ну-те-с, — заговорил Дивангард, чья массивная фигура неясно маячила в клубах разноцветного пара. — Достаем весы, наборы для изготовления зелий… И «Высшее зельеделие» не забудьте…

— Сэр, — позвал Гарри, подняв руку.

— Гарри, мой мальчик?

— У меня нет ни учебника, ни весов, ничего… у Рона тоже… понимаете, мы не знали, что сможем продолжать зельеделие…

— Ах да, профессор Макгонаголл предупредила… Не волнуйся, мой мальчик, ни о чем не волнуйся. Ингредиенты на сегодня можете взять из хранилища, весы, я уверен, тоже найдутся, и небольшой запасец старых учебников имеется… На первое время сойдет, а вы пока напишете «Завитушу и Клякцу»…

Дивангард прошел в угол к большому шкафу, порылся там и извлек два сильно потрепанных экземпляра «Высшего зельеделия» Возлиянуса Сенны и пару потускневших весов. Он выдал их Гарри и Рону и вернулся к своему столу.

— Как видите, — сказал Дивангард и выпятил грудь так, что пуговицы жилета грозили вот-вот оторваться, — я приготовил несколько разных зелий, просто для интереса, чтобы вам показать. По завершении курса вы должны их освоить. Впрочем, вы наверняка о них слышали, даже если никогда не варили. Кто знает, что это такое?

Дивангард указал на котел рядом со слизеринским столом. Гарри, чуть приподнявшись, увидел, что внутри кипит, кажется, самая обыкновенная вода.

Гермиона отточенным жестом взметнула руку вверх; она была первой, и Дивангард повел ладонью в ее сторону.

— Это признавалиум; бесцветная жидкость, лишенная запаха, которая вынуждает того, кто ее выпьет, говорить только правду, — сказала Гермиона.

— Отлично, отлично! — обрадовался Дивангард. — Теперь это, — продолжил он, показывая на котел возле стола «Равенкло», — тоже весьма известное зелье… О нем, кстати, недавно упоминалось в предписании министерства… Кто…?

Гермиона опять всех опередила.

— Это Всеэссенция, сэр, — выпалила она.

Гарри тоже узнал вязкую жидкость, лениво булькавшую во втором котле, но нисколько не огорчился, что лавры за правильный ответ, по обыкновению, достались Гермиона; в конце концов, именно она еще в третьем классе успешно приготовила это зелье.

— Прекрасно, прекрасно! Теперь здесь… Да, моя дорогая? — теперь уже с некоторым изумлением произнес Дивангард, увидев, что Гермиона снова тянет руку.

— Это амортенция!

— Совершенно верно. Глупо даже спрашивать, но все же, — сказал Дивангард, явно потрясенный познаниями Гермионы, — каково ее действие?

— Амортенция — самое сильное любовное зелье в мире! — ответила Гермиона.

— Именно так! Полагаю, вы узнали его по очевидному перламутровому блеску?

— И пару, который поднимается вверх характерными спиралями, — с воодушевлением подхватила Гермиона, — а еще для разных людей оно по-разному пахнет, в зависимости от того, кому что больше нравится; я, например, чувствую запах свежескошенной травы и новенького пергамента и…

Она еле заметно порозовела и не закончила фразу.

— Могу я узнать ваше имя, дорогая? — спросил Дивангард, не обращая внимания на ее смущение.

— Гермиона Грэнжер, сэр.

— Грэнжер? Грэнжер? Вы, случайно, не родственница Гектора Дагворта-Грэнжера, основателя «Экстраординарнейшего общества зельеделов»?

— Вряд ли, сэр. Я муглорожденная.

Гарри увидел, как Малфой наклонился к Нотту и что-то шепнул ему на ухо; оба гнусно захихикали. Дивангард, впрочем, нимало не смутился; напротив, просиял и перевел взгляд с Гермионы на Гарри, который сидел рядом.

— Ага! «Моя лучшая подруга муглорожденная, и при том лучшая ученица в нашей параллели»! Полагаю, Гарри, это и есть та самая подруга?

— Да, сэр, — подтвердил Гарри.

— Так, так, так... Двадцать баллов «Гриффиндору», мисс Грэнжер, — с чувством сказал Дивангард.

У Малфоя сделался такой вид, словно Гермиона опять засветила ему по физиономии. А Гермиона с сияющим лицом повернулась к Гарри и прошептала:

— Ты правда сказал, что я лучшая ученица параллели? О, Гарри!

— И что тут такого необычного? — с непонятным раздражением, но тоже шепотом осведомился Рон. — Ты и есть лучшая — я бы сам так сказал, если б меня спросили!

Гермиона улыбнулась, но жестом показала «тише», поскольку надо было слушать учителя. Рон насупился.

— Разумеется, амортенция не рождает настоящей любви. Создать любовь искусственно невозможно. Нет, зелье вызывает всего лишь страстное увлечение, одержимость. Пожалуй, это самое опасное и сильнодействующее вещество, по крайней мере, здесь, в нашем кабинете… Да, да, — Дивангард мрачно покивал, глядя на Малфоя и Нотта, скептически скрививших губы, — когда вы повидаете столько, сколько довелось мне на моем веку, вы не будете недооценивать силу страсти… Впрочем, — перебил он сам себя, — нам пора приступать к работе.

— Сэр, но вы не сказали, что тут, — Эрни Макмиллан показал на маленький черный котел, стоявший на столе учителя. Зелье в нем весело плескалось; оно напоминало жидкое золото, а над поверхностью, словно золотые рыбки, прыгали крупные капли, впрочем, ни одна не проливалась.

— Ага! — снова сказал Дивангард. Гарри был уверен, что учитель вовсе не забыл о зелье, просто для пущей театральности ждал, когда о нем спросят. — Да. Тут. Что же, леди и джентльмены, тут находится весьма любопытный отвар. Он называется фортуна фортунатум. — Полагаю, мисс Грэжер, — Дивангард с улыбкой повернулся к Гермионе, поскольку та громко ахнула, — вы знаете, что это такое?

— Жидкая удача, — взволнованно пролепетала Гермиона. — Зелье, которое приносит удачу!

Все в классе, казалось, сели прямее. Теперь даже внимание Малфоя было всецело приковано к преподавателю; Гарри видел только гладкие светлые волосы на его затылке.

— Верно, верно! Еще десять баллов «Гриффиндору». Да, фортуна фортунатум… Очень забавное зельице, — пробормотал Дивангард. — Его крайне сложно готовить, за любую ошибку можно очень дорого заплатить. Однако, если зелье настоять правильно, как сделано в нашем случае, то, выпив его, вы почувствуете, что все ваши начинания обречены на успех… во всяком случае, пока длится действие напитка.

— Сэр, а почему люди его все время не пьют? — с круглыми от возбуждения глазами выпалил Терри Бут.

— Если принимать его слишком часто, оно вызывает легкомыслие, бесшабашность и опасную самоуверенность, — ответил Дивангард. — Знаете, как говорят: хорошенького понемножку?... Высокотоксично в больших дозах. Но если пить по чуть-чуть, изредка…

— А вы его когда-нибудь принимали, сэр? — с огромным интересом спросил Майкл Корнер.

— Дважды, — ответил Дивангард. — Один раз в двадцать четыре года, другой — в пятьдесят семь. По две столовые ложки за завтраком. Два совершенных, счастливых дня.

Он мечтательно уставился в пространство. «Играет он или нет, непонятно», — подумал Гарри, — «но эффект потрясающий».

— Именно это зелье, — сказал Дивангард, вернувшись наконец с небес на землю, — станет главным призом нашего урока.

Воцарилась тишина. Каждый звук, каждое бульканье, казалось, вдесятеро усилились.

— Бутылочка фортуны фортунатум, — Дивангард вынул из кармана миниатюрную склянку с пробкой и, приподняв, показал классу. — На двенадцать часов. Удача во всех начинаниях от рассвета до заката… Но должен предупредить: на организованных мероприятиях применение фортуны фортунатум запрещено… Спортивные состязания, например, экзамены, выборы. Наш победитель сможет воспользоваться призом только в самый обычный день… который сразу станет уникальным!

— Итак, — бодро продолжил Дивангард, — как же выиграть мой необыкновенный приз? Для начала надо открыть страницу десять «Высшего зельеделия». У нас остается чуть больше часа. Этого времени должно хватить на изготовление глотка живой смерти. Знаю, раньше вы не занимались такими сложными настоями, и не жду ничего сверхъестественного. Но тот, кто окажется лучше других, выиграет капельку фортуны. Приступаем!

Все завозились, зашуршали, придвигая к себе котлы, загремели весами и гирями. Никто не разговаривал; напряжение ощущалось почти физически. Гарри видел, что Малфой лихорадочно листает «Высшее зельеделие». Очевидно, ему очень нужен удачный день… Гарри быстро раскрыл потрепанный учебник, который ему выдал Дивангард.

И сразу возмутился, увидев, что прошлый владелец исписал всю книгу какими-то замечаниями; поля были неотличимы от текста. Гарри пришлось низко наклониться над книгой, чтобы разобрать, какие нужны ингредиенты (даже здесь предыдущий владелец что-то переправил, а что-то вычеркнул). Он поспешил к шкафу за всем необходимым, а пробегая назад, видел, как Малфой с дикой скоростью режет валериановый корень.

Все постоянно оглядывались друг на друга; плюс и одновременно минус зельеделия заключался в том, что здесь было невозможно скрыть от других свою работу. За десять минут кабинет наполнился синеватым паром. Гермиона, как водится, опережала остальных; ее зелье уже достигло описанной в учебнике идеальной промежуточной стадии и превратилось в «однородную жидкость черносмородинового цвета».

Нарубив валерианку, Гарри снова склонился над книгой. Его просто бесило, что текст еле виден под идиотскими каракулями предыдущего владельца. Например, тому чем-то не понравилось указание нарезать ступофорный боб, и он написал поверх:

— Сэр, вы, наверное, знали моего деда, Каббалакса Малфоя?

Гарри поднял глаза; Дивангард как раз проходил мимо слизеринского стола.

— Да, — ответил Дивангард, не глядя на Малфоя, — и был огорчен его смертью, хотя, разумеется, неожиданной ее не назовешь. Драконова оспа в его возрасте… — и прошел мимо.

Гарри довольно усмехнулся и опять согнулся над котлом. Малфой явно рассчитывал на особенное внимание, а то и на безусловный фавор, к которому привык во времена Злея. Но, похоже, теперь, чтобы выиграть фортуну фортунатум, Малфою придется полагаться только на свои способности.

Резать ступофорный боб оказалось очень трудно. Гарри повернулся к Гермионе:

— Можно взять твой серебряный нож?

Она нетерпеливо кивнула, не сводя глаз со своего зелья, все еще темнопурпурного, хотя по инструкции ему давно полагалось обрести лиловатый оттенок.

Гарри надавил на боб плоской стороной лезвия и поразился количеству сока, который тот мгновенно выпустил. Даже непонятно, как такой сморщенный боб столько вмещал. Гарри быстро вылил сок в котел и с изумлением увидел, что зелье немедленно приобрело предписанный лиловый цвет.

Недовольство предыдущим владельцем учебника сразу улетучилось. Гарри, напряженно щурясь, стал вчитываться в дальнейшие указания. Автор учебника рекомендовал мешать зелье против часовой стрелки, пока оно не станет прозрачным как вода. А бывший владелец советовал после каждых семи помешиваний против часовой стрелки один раз мешать по часовой. Что, если он прав и здесь?

Гарри помешал против часовой стрелки, затаил дыхание и один раз крутанул ложкой по часовой. Воздействие было незамедлительным: зелье стало светло-розовым.

— Как ты это делаешь? — требовательно спросила Гермиона. Ее лицо раскраснелось, волосы из-за пара встали дыбом, но зелье не желало менять цвет.

— Помешал один раз по часовой…

— Нет, нет, в книге сказано «против»! — возмущенно перебила она.

Гарри пожал плечами и продолжил свое дело. Семь раз против часовой, один по часовой, семь против, один по…

Рон, стоявший напротив, тихо, но непрерывно ругался; варево в его котле напоминало жидкую лакрицу. Гарри огляделся. Ни у кого зелье не было таким светлым, как у него. Он тайно возликовал, чего на зельеделии с ним раньше никогда не случалось.

— Время… вышло! — провозгласил Дивангард. — Прекратите мешать, пожалуйста!

Дивангард медленно пошел между столами, внимательно приглядываясь к содержимому котлов. Он ничего не говорил, лишь изредка принюхивался или где-то помешивал. Наконец он добрался до стола Гарри, Рона, Гермионы и Эрни. Удрученно улыбнулся при виде смолистой жидкости в котле Рона. Задержался над сине-зеленой жижей Эрни. Одобрительно кивнул зелью Гермионы. Потом заглянул в котел Гарри, и по его лицу разлилось изумленное восхищение.

— Чистая победа! — закричал Дивангард на все подземелье. — Превосходно, превосходно! Святое небо! Гарри, видно, что ты унаследовал талант своей матери, наша Лили была мастерица по зельям! Что же, прошу, получай — бутылочка фортуны фортунатум, как обещано! Используй ее с толком!

Гарри сунул бутылочку с золотистой жидкостью во внутренний карман. Он испытывал странную смесь эмоций: восторг, потому что слизеринцы были в бешенстве, и огорчение, потому что Гермиона расстроилась. Рон попросту обалдел.

— Как тебе удалось? — шепотом спросил он у Гарри на выходе из подземелья.

— Повезло, наверное, — ответил Гарри; Малфой находился слишком близко.

Впрочем, как только они сели за гриффиндорский стол и Гарри почувствовал себя в безопасности, он рассказал друзьям правду. С каждым его словом лицо Гермионы все больше каменело.

— Вижу, ты считаешь, что я сжульничал? — огорченно спросил он.

— Это же не было в прямом смысле твоей работой, — сухо произнесла она.

— Он всего-навсего следовал другим инструкциям, — вмешался Рон. — Это могло кончиться провалом. Но Гарри рискнул, и риск себя оправдал. — Рон тяжко вздохнул. — Дивангард мог дать этот учебник мне, так нет же, мне достался совершенно чистый, на котором никто ничего не писал. На него, правда, блевали, судя по странице пятьдесят два, но…

— Подождите, — сказал чей-то голос над левым ухом Гарри, и он неожиданно почувствовал тот же цветочный запах, что и в подземелье Дивангарда. Гарри оглянулся и увидел подошедшую Джинни. — Я верно расслышала? Ты следовал инструкциям, которые кто-то написал на книге? Да, Гарри?

Она смотрела сердито, встревоженно, и Гарри сразу понял, что имеется в виду.

— Ерунда, — успокоил он, понизив голос. — Это же не дневник Реддля. Обычный старый учебник с чьими-то писульками.

— Но ты сделал то, что указано?

— Просто воспользовался подсказками на полях, Джинни, самыми обычными…

— Джинни права, — Гермиона сразу напряглась. — Это еще надо проверить. Какие-то странные примечания… Кто знает?

— Эй! — возмущенно крикнул Гарри, увидев, что она выхватила из его рюкзака «Высшее зельеделие» и занесла над ним волшебную палочку.

— Специаль ревелио, — сказала Гермиона и быстро постучала по обложке.

Ничего не произошло. Книга спокойно лежала на столе, старая, грязная, потрепанная.

— Все? — раздраженно поинтересовался Гарри. — Или будешь ждать, пока она перекувырнется через голову?

— Вроде бы все в порядке, — пробормотала Гермиона, не сводя с книги подозрительного взгляда. — В смысле это, кажется, действительно… просто учебник.

— Отлично. Тогда я возьму? — Гарри схватил книгу со стола, но она выпала у него из рук на пол и раскрылась.

Никто не обратил на это внимания. Но Гарри наклонился за книгой и заметил внизу на заднем форзаце короткую надпись. Она была сделана тем же мелким, тесным почерком, что и примечания, благодаря которым Гарри выиграл фортуну фортунатум (сейчас зелье было надежно спрятано в носках, в его сундуке). Надпись гласила: