Глава тринадцатая. Неизвестный Реддль

На следующий день Кэтти перевели в больницу св. Лоскута — институт причудливых повреждений и патологий. Новость о проклятии успела распространиться по всей школе, но при этом слухи ходили самые разные, и, похоже, никто, кроме Гарри, Рона и Гермионы, не подозревал, что истинным объектом нападения была не Кэтти.

— И еще, конечно, знает Малфой, — сказал Гарри Рону и Гермионе. Тех сразу поразил очередной приступ глухоты — такую тактику они избрали на случай, когда Гарри начинал развивать теорию о принадлежности Малфоя к Упивающимся Смертью.

Гарри не знал, вернется ли Думбльдор из своей таинственной поездки в срок и поспеет ли к занятию в понедельник, но, поскольку не получал никаких извещений, в восемь вечера постучал в кабинет директора и услышал приглашение войти. Думбльдор выглядел необычно усталым, а его рука по-прежнему была черной и обугленной, однако он приветливо улыбнулся и жестом указал Гарри на кресло. Дубльдум уже стоял на столе, отбрасывая на потолок серебристые отсветы.

— Насколько я знаю, ты бурно проводил время, — сказал Думбльдор. — Стал свидетелем происшествия с Кэтти.

— Да, сэр. Как она?

— Все еще очень нездорова, но ей, можно считать, повезло. Видимо, она лишь совсем чуть-чуть коснулась ожерелья: сквозь крохотную дырочку в перчатке. Если бы она надела его на шею или просто дотронулась голой рукой, смерть, скорее всего, была бы мгновенной. К счастью, профессор Злей сумел предотвратить быстрое распространение заклятия…

— Почему Злей? — вскинулся Гарри. — Почему не мадам Помфри?

— Возмутительно, — раздался негромкий голос с одного из портретов. Пиний Нигеллий Блэк, прапрадед Сириуса, который только что спал, положив щеку на руки, поднял голову. — В мое время учащимся не позволялось задавать вопросы касательно ведения дел в школе.

— Да, да, благодарю вас, Пиний, — успокаивающе покивал Думбльдор. — Видишь ли, Гарри, профессор Злей знает о черной магии намного больше, чем мадам Помфри. К тому же, администрация больницы св. Лоскута ежечасно извещает меня о состоянии Кэтти, и я надеюсь, что со временем она полностью поправится.

— Сэр, а где вы были в эти выходные? — спросил Гарри, хоть и чувствовал, что переходит границы дозволенного. Пиний явно считал так же: он тихо зашипел от возмущения.

— Я бы предпочел не обсуждать это сейчас, — ответил Думбльдор. — Но в свое время ты непременно обо всем узнаешь.

— Вы мне расскажете? — поразился Гарри.

— Думаю, да, — сказал Думбльдор, доставая из внутреннего кармана новую бутылочку воспоминаний и вынимая пробку с помощью волшебной палочки.

— Сэр, — нерешительно заговорил Гарри, — в Хогсмеде я встретил Мундугнуса.

— Да, я уже знаю, что Мундугнус самовольно распоряжался твоим имуществом, — чуть нахмурился Думбльдор. — После вашей встречи около «Трех метел» он скрывается; надо полагать, боится меня. Впрочем, не беспокойся: он больше не тронет вещей Сириуса.

— Шелудивый недокровок ворует наследство Блэков? — разгневанно переспросил Пиний Нигеллий и вышел куда-то за раму — видимо, отправился повидать свой портрет в доме № 12 по площади Мракэнтлен.

— Профессор, — после короткой паузы заговорил Гарри, — профессор Макгонаголл рассказала вам, что мы с ней обсуждали после случая с Кэтти? Насчет Драко Малфоя?

— Да, она рассказала о твоих подозрениях, — подтвердил Думбльдор.

— А вы…?

— Приму все необходимые меры в отношении причастных лиц, — сказал Думбльдор. — Но сейчас, Гарри, меня больше интересует наше занятие.

Гарри немного обиделся: если эти занятия настолько важны, почему между первым и вторым был такой большой перерыв? Но он решил временно забыть о Драко Малфое и стал следить, как Думбльдор сливает в дубльдум свежие воспоминания. Потом директор осторожно взял каменную чашу длинными тонкими пальцами и начал потихоньку ее вращать.

— Ты, конечно, помнишь, что в биографии лорда Вольдеморта мы остановились на том месте, когда красавец-мугл Том Реддль бросил ведьму-жену Меропу и вернулся в фамильный особняк. Меропа осталась в Лондоне одна. Под сердцем она носила ребенка, которому предстояло стать лордом Вольдемортом.

— Сэр, а откуда вы знаете, что она была в Лондоне?

— Благодаря свидетельству Карактакуса Д’Авилло, — ответил Думбльдор. — По странному стечению обстоятельств, одного из основателей того самого магазина, где куплено небезызвестное ожерелье.

Он, будто золотоискатель, покрутил содержимое дубльдума, как уже не раз делал на глазах Гарри. Над серебристой субстанцией, медленно вращаясь, вырос маленький старичок, перламутровый, как привидение, но более плотный. Густая копна волос полностью скрывала его глаза.

— Оно нам досталось весьма забавным образом. Его принесла одна молодая ведьма. Накануне Рождества, очень-очень давно. Сказала, что ей очень нужны деньги, впрочем, это и так было видно. Одета в рванье и в таком положении… на сносях, понимаете. Она заявила, что медальон принадлежал Слизерину. Ну, подобное мы слышим постоянно: «ах, это вещь самого Мерлина, его любимейший чайник». Но когда я взглянул повнимательней, то увидел его клеймо! После нескольких простых заклинаний мне открылось, что вещь практически бесценна! Впрочем, молодая дурочка, похоже, не понимала, сколько стоит ее сокровище. Была счастлива десяти галлеонам. Это лучшая сделка за всю нашу историю!

Думбльдор с силой встряхнул дубльдум, и Карактакус Д‘Авилло растворился в серебристой массе.

— Он дал ей всего десять галлеонов? — возмутился Гарри.

— Карактакус Д‘Авилло прославился отнюдь не своим благородством, — спокойно отозвался Думбльдор. — Итак, мы знаем, что незадолго до родов Меропа была в Лондоне одна и отчаянно нуждалась в деньгах, настолько, что решилась продать единственную драгоценность — фамильный медальон.

— Но Меропа умела колдовать! — вскричал Гарри. — Она могла достать еду и все прочее с помощью магии!

— Разумеется, — сказал Думбльдор. — Однако мне кажется — опять же, это только мое предположение, но я почти уверен в своей правоте — что когда муж бросил ее, Меропа отреклась от магии. Думаю, она больше не хотела быть ведьмой. Впрочем, не исключено также, что из-за безответной любви и отчаяния она лишилась колдовских способностей; такое случается. В любом случае, ты сейчас увидишь, что Меропа не захотела поднять волшебную палочку даже для спасения собственной жизни.

— Даже ради сына?

Думбльдор поднял брови.

— Ты, кажется, жалеешь лорда Вольдеморта?

— Нет, — поспешно ответил Гарри, — но ведь у нее был выбор, не то, что у моей мамы…

— У твоей мамы тоже был выбор, — мягко сказал Думбльдор. — А Меропа Реддль выбрала смерть, несмотря на новорожденного сына. Однако, Гарри, не суди ее слишком строго. Долгие страдания сломили ее, к тому же она никогда не обладала отвагой твоей матери. А теперь, если не возражаешь, в путь…

— Куда мы отправляемся? — поинтересовался Гарри, когда Думбльдор встал рядом с ним.

— На сей раз, — ответил Думбльдор, — в мои воспоминания. Надеюсь, ты найдешь их весьма познавательными и в достаточной мере точными. Прошу вперед, Гарри…

Гарри склонился над дубльдумом, коснулся лицом прохладной поверхности воспоминаний и, как всегда, полетел сквозь темноту. Пару секунд спустя его ноги ударились о землю, он открыл глаза и обнаружил, что они с Думбльдором стоят на оживленной улице старого Лондона.

— А вот и я, — Думбльдор радостно показал на высокого человека, который переходил дорогу перед лошадью, везущей тележку с молоком.

У молодого Думбльдора были каштановые волосы и борода. Он перешел на их сторону улицы и зашагал по мостовой, привлекая множество любопытных взглядов экстравагантным бархатным костюмом цвета спелой сливы.

— Клевый прикид, сэр, — не сдержавшись, заметил Гарри; Думбльдор только хихикнул. Они на коротком расстоянии последовали за его молодым воплощением и вскоре увидели довольно мрачное прямоугольное здание, окруженное высокой оградой, прошли в чугунные ворота и оказались посреди голого двора. Молодой Думбльдор поднялся на крыльцо и один раз стукнул во входную дверь. Очень скоро ему открыла неряшливая девица в фартуке.

— Добрый день. У меня назначена встреча с миссис Коул. Насколько я знаю, она всем здесь заведует?

— Ага, — ответила девица, очумело рассматривая Думбльдора. — У-м-м… щас… МИССИС КОУЛ! — заорала она, обернувшись через плечо.

Гарри услышал в отдалении голос, что-то прокричавший в ответ. Девица снова повернулась к Думбльдору:

— Входите, они щас подойдут.

Думбльдор прошел в вестибюль, выложенный черной и белой плиткой; все здесь было бедно, но безупречно чисто. Гарри и старший Думбльдор вошли следом. Не успела закрыться входная дверь, как появилась очень худая и крайне озабоченная женщина. Ее острое лицо казалось скорее измученным, нежели злым; направляясь к Думбльдору, она на ходу отдавала распоряжения другой помощнице в фартуке.

— …и отнеси Марте наверх йод, Билли Стаббс опять содрал болячки, а Эрик Уолли перепачкал все простыни, из него так и сочится — у бедняги, кроме всего прочего, ветрянка, — говорила она будто в пространство. Тут ее взгляд упал на Думбльдора, и она замерла в таком изумлении, словно на пороге дома стоял жираф.

— Добрый день, — сказал Думбльдор и протянул руку.

Миссис Коул открыла рот.

— Мое имя — Альбус Думбльдор, я писал и просил о встрече. Вы любезно пригласили меня зайти сегодня.

Миссис Коул поморгала и, видимо, убедившись, что Думбльдор не галлюцинация, слабым голосом ответила:

— Да-да… так-так… тогда… вам лучше пройти ко мне. Да-да.

Она провела Думбльдора в комнатку, служившую, судя по всему, и кабинетом, и гостиной. Обстановка была столь же бедной, как и в вестибюле, а мебель — старой и разрозненной. Миссис Коул указала Думбльдору на шаткое кресло, а сама села за стол, заваленный разными вещами, и нервно уставилась на гостя.

— Как вы знаете из моего письма, я прибыл обсудить будущее Тома Реддля, — начал Думбльдор.

— Вы член семьи? — осведомилась миссис Коул.

— Нет, я преподаватель, — ответил Думбльдор, — и хочу предложить Тому место в моей школе.

— Что за школа?

— Она называется «Хогварц», — сообщил Думбльдор.

— А почему вас волнует судьба Тома?

— Мы считаем, что он обладает необходимыми нам качествами.

— То есть, он получил стипендию? Но как? Он ведь не подавал заявки.

— Он записан в нашу школу с рождения…

— Кто его записал? Родители?

Миссис Коул, очень некстати, оказалась умной, дотошной женщиной. Думбльдор, похоже, был того же мнения: Гарри увидел, что он осторожно достал из кармана бархатного костюма волшебную палочку, а другой рукой незаметно взял со стола пустой лист бумаги.

— Прошу, — Думбльдор, легонько взмахнув палочкой, передал собеседнице бумагу. — Думаю, это все прояснит.

Глаза миссис Коул ненадолго замутились и вновь обрели фокус. Какое-то время она внимательно вчитывалась в абсолютно пустой лист.

— Похоже, тут все по форме, — удовлетворенно сказала она, возвращая «документ», и внезапно заметила бутылку джина и два бокала. Пару секунд назад их на столе не было.

— Э-э… осмелюсь предложить бокал джина, — произнесла она чрезвычайно светским тоном.

— Сердечно благодарен, — просиял Думбльдор.

Скоро стало ясно, что в употреблении горячительных напитков миссис Коул не новичок. Щедро налив себе и посетителю, она мигом осушила свой бокал, открыто облизала губы и в первый раз улыбнулась Думбльдору. Тот не замедлил воспользоваться удачей.

— Я подумал: может, вы знаете что-то о судьбе Тома? Кажется, он родился здесь, в приюте?

— Да, — подтвердила миссис Коул, наливая себе еще джина. — Я тогда только начала тут работать, поэтому помню все как сейчас. Вечер перед Новым годом. Снег, холодрыга, ну, представляете. Погодка мерзейшая. И девчушка, немногим старше, чем я в то время. Бедняжка, насилу добрела до нашего порога. Не она первая, м-да... Мы ее приняли, и через час она родила ребеночка. А еще через час померла.

Миссис Коул значительно покивала и основательно отхлебнула из бокала.

— Она сказала что-нибудь перед смертью? — спросил Думбльдор. — Что-нибудь об отце ребенка?

— А знаете, сказала, — объявила миссис Коул. Теперь, когда у нее был джин и благодарная аудитория, она вполне наслаждалась происходящим. — Помню ее слова: «Ну просто вылитый папа». И ведь, бог свидетель, ей стоило на это надеяться, потому что сама-то была, прямо скажем, не красавица. Потом она велела назвать мальчика Томом в честь папы, и Марволо в честь ее отца… Да, знаю, знаю, чудное имя, правда? Мы все гадали, может, она из цирка… И еще она сказала, что фамилия мальчика — Реддль. А больше ничего, молчок, и вскорости отдала богу душу.

— Мы назвали его, как она просила, похоже, для несчастной это было очень важно, но только ни Том, ни Марволо, ни какой-никакой Реддль ребеночка не искали. И вообще никто из семьи. Ну, он остался в приюте и так тут и живет.

Миссис Коул машинально сделала большой глоток джина. На ее щеках появилось по розовому пятну. Потом она сказала:

— Странный мальчик.

— Да, — кивнул Думбльдор, — я так и думал.

— Он и младенцем был странный. Почти не плакал, знаете. А как чуть подрос, стал совсем… того.

— Того? В каком смысле? — мягко поинтересовался Думбльдор.

— Ну, он…

Но миссис Коул осеклась и поверх бокала испытующе посмотрела на Думбльдора, причем в ее взгляде не было и следа опьянения.

— Ему точно дадут место в вашей школе?

— Абсолютно, — заверил Думбльдор.

— И что бы я ни сказала, ничего не изменится?

— Ничего, — подтвердил Думбльдор.

— Вы его заберете в любом случае?

— В любом случае, — серьезно повторил Думбльдор.

Она прищурилась, словно решая, можно ли ему верить, и, очевидно, пришла к выводу, что можно, потому что неожиданно быстро сказала:

— Он пугает других ребят.

— Вы имеете в виду, что он задира?

— Ну… наверное, — миссис Коул чуть нахмурилась, — но его очень трудно поймать. Были всякие происшествия… неприятные…

Думбльдор не настаивал на подробностях, но Гарри видел, что ему не терпится их узнать. Миссис Коул отхлебнула еще джина, и ее щеки раскраснелись сильнее.

— К примеру, кролик Билли Стаббса… Том, конечно, клянется, что не делал этого, и я не понимаю, как бы ему удалось, но даже если так, он ведь не сам повесился на балке, верно?

— Едва ли, — тихо сказал Думбльдор.

— Разрази меня гром, если я знаю, как туда можно забраться. Знаю только, что они с Билли накануне поссорились. А потом, на летней прогулке… — миссис Коул снова приложилась к бокалу и расплескала немного джина на подбородок, — мы, знаете, раз в год вывозим их в деревню или на море… Короче говоря, Эмми Бенсон и Деннис Бишоп так толком и не оправились! А выудить удалось одно — что они зашли с Томом Реддлем в какую-то пещеру. Он уверяет, они всего-навсего хотели посмотреть, что внутри, но я точно знаю: там что-то случилось. И ведь, знаете, было еще много странного…

Она опять посмотрела на Думбльдора. Щеки ее горели, но взгляд был ясный.

— Если его заберут, у нас о нем вряд ли пожалеют.

— Надеюсь, вы понимаете, что мы не можем держать его у себя постоянно? — спросил Думбльдор. — Он будет возвращаться сюда, по крайней мере, на лето.

— Все лучше, чем по носу ржавой кочергой, — миссис Коул слегка икнула и встала. Гарри с почтительным изумлением увидел, что она держится очень твердо, хотя выпила две трети бутылки. — Полагаю, вы хотите его увидеть?

— Очень, — ответил Думбльдор и тоже встал.

Они вышли из кабинета и стали подниматься по каменной лестнице. Миссис Коул на ходу приказывала что-то помощницам и делала замечаниям воспитанникам. Сироты были одеты в одинаковые серые туники и выглядели достаточно ухоженными, но Гарри все равно понимал, что расти здесь невесело.

— Пришли, — объявила миссис Коул после второго пролета, сворачивая в длинный коридор. Она остановилась перед первой же дверью, дважды постучала и вошла.

— Том? К тебе посетитель, мистер Думпельдон… прошу прощения, Дубльдур. Он пришел сказать… впрочем, лучше он сам.

Гарри и оба Думбльдора прошли в комнату. Миссис Коул закрыла дверь. Помещение было маленькое и почти пустое; здесь стояли старый гардероб и железная кровать, застеленная серым одеялом. На ней, вытянув ноги, сидел мальчик с книгой в руках.

Том Реддль ничем не напоминал Монстеров. Последнее желание Меропы исполнилось: темноволосый бледный ребенок, довольно высокий для одиннадцати лет, был уменьшенной копией своего красивого отца. Он сузил глаза и внимательно оглядел странного визитера. Некоторое время оба молчали.

— Здравствуй, Том, — сказал наконец Думбльдор, подошел ближе и протянул руку.

Мальчик помедлил, затем решился и пожал гостю руку. Думбльдор подвинул тяжелый деревянный стул к кровати, и они стали похожи на пациента и посетителя в больнице.

— Я — профессор Думбльдор.

— Профессор? — насторожился Реддль. — Это как доктор? Зачем вы пришли? Она позвала?

Он показал на дверь, за которой только что скрылась миссис Коул.

— Нет, нет, — улыбнулся Думбльдор.

— Не верю, — сказал Реддль. — Она решила показать меня врачу, да? Говорите правду!

Последние слова он произнес с поистине изумляющей силой. Они прозвучали как приказ, на который он словно имел право. Его глаза расширились, и он сверлил взглядом Думбльдора, который ничего не отвечал, а лишь продолжал улыбаться. Через несколько секунд Реддль отвел глаза, но насторожился еще больше.

— Вы кто?

— Я уже сказал. Меня зовут профессор Думбльдор, я работаю в учебном заведении под названием «Хогварц» и приехал предложить тебе место в нашей школе — которая, если ты согласишься, станет и твоей.

Реакция Тома Реддля оказалась в высшей степени удивительной. Он возмущенно спрыгнул с кровати и попятился от Думбльдора.

— Вам меня не провести! Дурдом — вот вы откуда! «Профессор», как же! Короче, я не поеду, ясно? Лучше отправьте туда эту старую кошку! Я ничего не делал с Эми Бенсон и Деннисом Бишопом, можете сами спросить, они расскажут!

— Я не из дурдома, — терпеливо объяснил Думбльдор. — Я учитель. Если ты минутку посидишь спокойно, я расскажу тебе о «Хогварце». И если ты не захочешь там учиться, то конечно, никто тебя не заставит…

— Посмотрел бы я на тех, кто попытается, — презрительно ухмыльнулся Реддль.

— «Хогварц», — продолжал Думбльдор, будто не слыша последних слов мальчика, — школа для необычных детей…

— Я не сумасшедший!

— Я знаю, что ты не сумасшедший. «Хогварц» — школа не для сумасшедших. Это школа колдовства.

Повисло молчание. Реддль замер с отсутствующим выражением на лице, но взгляд его то и дело перескакивал с одного глаза Думбльдора на другой, словно пытаясь поймать хоть один из них на вранье.

— Колдовства? — шепотом повторил он.

— Точно так, — подтвердил Думбльдор.

— А то, что я умею… это колдовство?

— А что ты умеешь?

— Все что угодно, — возбужденно выдохнул Реддль. Краска, поднявшись по шее, вползла на его впалые щеки; он был словно в горячке. — Двигаю вещи, не трогая их руками. Заставляю зверей делать то, что мне надо, без всякой дрессировки. Могу сделать тем, кто меня раздражает, что-нибудь нехорошее. Если захочу, могу причинить им боль.

У него задрожали ноги. Пошатнувшись, он отступил назад, снова сел на кровать и уставился на свои руки, склонив голову, будто в молитве.

— Я знал, что я — другой, — прошептал он, обращаясь к своим трясущимся пальцам. —Особенный. Всегда знал: во мне что-то есть.

— И был прав, — сказал Думбльдор. Он больше не улыбался, но внимательно наблюдал за Реддлем. — Ты — колдун.

Реддль поднял голову. Его лицо изменилось, осветившись безумным счастьем, но почему-то это не сделало его приятнее; напротив, точеные черты огрубели, в них появилось что-то звериное.

— Вы тоже колдун?

— Да.

— Докажите, — потребовал Реддль тем же командным тоном, каким сказал: «говорите правду».

Думбльдор вскинул брови.

— Насколько я понимаю, ты принимаешь предложение учиться в «Хогварце»?

— Конечно!

— Тогда тебе следует обращаться ко мне «профессор» или «сэр».

На долю секунды лицо Реддля стало еще жестче, но потом он произнес неузнаваемо вежливым голосом:

— Извините, сэр. Я хотел попросить: пожалуйста, профессор, не могли бы вы показать….

Гарри был уверен, что Думбльдор откажется под предлогом, что в «Хогварце» у них будет масса времени для демонстрации колдовских умений, а на территории муглов лучше соблюдать осторожность. Но Думбльдор, к его величайшему удивлению, достал из внутреннего кармана пиджака волшебную палочку, направил в угол, на старый гардероб, и легонько взмахнул ею.

Гардероб загорелся.

Реддль вскочил, взвыв от ужаса и возмущения, что не удивительно: в шкафу, вероятно, хранились все его вещи. Однако стоило ему гневно повернуться к Думбльдору, как пламя исчезло. Гардероб при этом нисколько не пострадал.

Реддль еще раз посмотрел на шкаф, на Думбльдора, а затем с алчным видом указал на палочку.

— Где такие берут?

— Всему свое время, — ответил Думбльдор. — Кажется, из твоего гардероба что-то вырывается.

Действительно, изнутри доносился слабый стук. Реддль впервые за все время испугался.

— Открой дверцу, — сказал Думбльдор.

Реддль помешкал, затем прошел к шкафу и распахнул дверь. На верхней полке, над штангой с поношенной одеждой, стояла трясущаяся картонная коробка. В ней что-то громыхало, будто оттуда отчаянно пыталась вылезти стая мышей.

— Достань, — велел Думбльдор.

Реддль испуганно снял с полки попискивающую коробку.

— Там находится то, что тебе не принадлежит? — спросил Думбльдор.

Реддль посмотрел на Думбльдора ясным и долгим взглядом, словно что-то вычислял в уме.

— Да, сэр, — ответил он наконец без всякого выражения.

— Открой, — сказал Думбльдор.

Реддль, не глядя на него, снял крышку и вывалил содержимое коробки на постель. Гарри, который ожидал чего-то необыкновенного, с изумлением увидел самые простые предметы: чертика на ниточке, серебряный наперсток, потускневшую губную гармошку. Оказавшись на воле, вещи мигом перестали дрожать и спокойно улеглись на одеяле.

— Ты все вернешь законным владельцам и принесешь извинения, — спокойно проговорил Думбльдор, убирая палочку в карман. — Я узнаю, было ли это сделано. И предупреждаю: в «Хогварце» воровства не терпят.

Реддль ничуть не смутился, по-прежнему холодно, оценивающе глядя на Думбльдора, и наконец произнес бесцветным голосом:

— Да, сэр.

— В «Хогварце», — продолжал Думбльдор, — учат не только колдовать, но и управлять своими способностями. Ты — ненамеренно, я уверен — применил их неподобающим образом. В нашей школе это не допускается. Конечно, ты не первый и не последний, кто поддался порыву. Но ты должен знать, что за провинности из «Хогварца» могут исключить, а министерство магии — да-да, есть такое министерство — наказывает нарушителей закона еще строже. Молодым колдунам следует понимать, что, вступая в наш мир, они должны подчиняться нашим законам.

— Да, сэр, — повторил Реддль.

Невозможно было прочесть его мысли; он с непроницаемым лицом сложил украденное обратно в коробку, а закончив, повернулся к Думбльдору и нагло заявил:

— Денег у меня нет.

— Это поправимо, — ответил Думбльдор и достал из кармана кожаный кошелек. — В «Хогварце» имеется фонд для тех, кому нужна помощь для приобретения формы и учебников. Вероятно, какие-то книги заклинаний и прочее придется купить в магазине подержанных товаров, но…

— А где продаются книги заклинаний? — перебил Реддль. Он взял у Думбльдора тяжелый кошелек, даже не поблагодарив, и теперь изучал толстый золотой галлеон.

— На Диагон-аллее, — сказал Думбльдор. — Список необходимых вещей у меня с собой. Я могу помочь купить все это…

— Вы пойдете со мной? — Реддль поднял глаза.

— Конечно, если ты…

— Вы мне не нужны, — заявил Реддль. — Я привык делать все сам и всегда хожу по Лондону один. Как добраться до этой вашей Диагон-аллеи… сэр? — добавил он, поймав взгляд Думбльдора.

Гарри думал, Думбльдор будет настаивать на том, чтобы сопровождать Реддля, но директор опять его удивил. Он протянул Реддлю конверт со списком и, подробно объяснив, как добраться от приюта до «Дырявого котла», сказал:

— Ты увидишь его, хотя муглы вокруг — то есть, не колдуны — не видят. Спросишь бармена Тома — запомнить легко, он твой тезка…

Реддль раздраженно дернул плечом, словно отгоняя надоедливую муху.

— Тебе не нравится имя Том?

— Томов как собак нерезаных, — пробормотал мальчик и, будто не сдержавшись, против собственной воли, спросил: — А мой отец был колдун? Мне сказали, что его тоже звали Том Реддль.

— Боюсь, я не в курсе, — мягко ответил Думбльдор.

— Мать не могла быть колдуньей, иначе она бы не умерла, — сказал Реддль скорее сам себе, нежели Думбльдору. — Так что, наверное, он… А когда я все куплю, как мне попасть в этот «Хогварц»?

— Это детально описано на втором листе пергамента в конверте, — ответил Думбльдор. — Ты отправишься туда первого сентября с вокзала Кингс-кросс. Билет тоже там, внутри.

Реддль кивнул. Думбльдор встал и снова протянул ему руку. Пожимая ее, Реддль сообщил:

— А я умею разговаривать со змеями! Я это выяснил, когда мы ездили на прогулки в деревню — они находят меня и шепчутся со мной. Это нормально для колдуна?

Гарри понял, что Реддль молчал об этой самой странной своей особенности до последнего, рассчитывая потрясти Думбльдора.

— Не вполне обычно, — после минутного колебания отозвался Думбльдор, — однако не уникально.

Тон его был небрежен, но глаза осторожно пробежали по лицу Реддля. Недолгое время они стояли и глядели друг на друга в упор. Затем Думбльдор отнял руку и направился к двери.

— До свидания, Том. До встречи в «Хогварце».

— Думаю, на сегодня достаточно, — сказал седой Думбльдор рядом с Гарри. Они невесомо пролетели сквозь тьму и, вернувшись в настоящее, приземлились в кабинете.

— Сядь, — сказал Думбльдор, встав возле Гарри.

Гарри повиновался, не в силах отвлечься от мыслей об увиденном.

— Он поверил скорее, чем я… ну, когда вы объявили, что он колдун, — проговорил Гарри. — Я сначала Огриду не поверил.

— Да, Реддль был готов узнать, что он — пользуясь его же словами — особенный, — отозвался Думбльдор.

— А вы уже… знали? — спросил Гарри.

— Что встретил самого страшного черного колдуна всех времен? — уточнил Думбльдор. — Нет. Я понятия не имел, кем он вырастет. Но он определенно меня заинтриговал. Я вернулся в «Хогварц», зная, что за ним надо наблюдать. Я бы следил так или иначе, ведь он был одинок и не имел друзей, но тут понял, что это необходимо не только ради его блага, но и для безопасности окружающих.

— Как ты видел, он обладал удивительными для столь юного возраста способностями, а что самое интересное и знаменательное, научился ими управлять и использовал сознательно. Не случайно, как делают дети, а целенаправленно, против других людей: чтобы напугать, наказать, подчинить. Истории о задушенном кролике и мальчике с девочкой, которых он заманил в пещеру, наиболее показательны… Если захочу, могу причинить боль…

— К тому же он был змееуст, — вставил Гарри.

— Да, действительно; это редкая способность, предположительно характерная для черных магов, хотя, как ты знаешь, среди хороших людей тоже встречаются змееусты. Вообще-то, меня больше встревожило не умение разговаривать со змеями, но природная замкнутость, склонность к жестокости и очевидная жажда власти.

— Время снова сыграло с нами шутку, — заметил Думбльдор, показывая на окна, за которыми сгустилась тьма. — Но прежде чем расстаться, хочу обратить твое внимание на некоторые подробности сцены, свидетелями которой мы стали, ибо они имеют прямое отношение к теме следующего занятия.

— Во-первых, надеюсь, ты заметил реакцию Реддля на то, что кого-то другого зовут его именем, «Том»?

Гарри кивнул.

— Он решительно не терпел всего, что связывало его с другими людьми, делало обыкновенным. Уже тогда мечтал быть иным, особенным, знаменитым. Всего через несколько лет после того разговора он, как ты знаешь, отказался от своего имени и надел маску «лорда Вольдеморта».

— Уверен, ты заметил и то, что Том Реддль с детства был в высшей степени самодостаточен, скрытен и не имел друзей? Он не хотел помощи и не нуждался в сопровождения для поездки на Диагон-аллею, предпочитая действовать в одиночку. Взрослый Вольдеморт — такой же. Многие Упивающиеся Смертью называют себя его доверенными лицами, утверждая, что только они одни близки к нему и понимают его. Это заблуждение. Друзей у лорда Вольдеморта не было и нет. Уверен, они ему просто не нужны.

— И наконец — надеюсь, ты не настолько хотел спать, чтобы не заметить — юный Том Реддль обожал трофеи. Ты же видел коробку с украденными вещами. Они взяты у жертв на память о собственных особенно жестоких подвигах. Так сказать, сорочьи сувениры злодеяний. Не забывай об этой черте Вольдеморта, Гарри, позднее она будет для нас очень важна… Но теперь тебе и в самом деле пора в постель.

Гарри встал и пошел к двери. Вдруг его взгляд упал на маленький столик, где в прошлый раз лежало кольцо Марволо Монстера. Сейчас кольца не было.

— Да, Гарри? — проговорил Думбльдор, увидев, что Гарри внезапно остановился.

— Кольца нет, — сказал Гарри, озираясь. — Но я подумал, что здесь может быть губная гармошка или что-то еще.

Думбльдор просиял и внимательно поглядел на него поверх очков-полумесяцев.

— Молодец, Гарри. Но гармошка всегда была просто гармошкой.

С этими загадочными словам и он помахал Гарри рукой, и тот понял, что аудиенция окончена.