"Майкл Роуч. Сад (Притча) " - читать интересную книгу автора

и благоразумно молчал. Тактика моя увенчалась успехом, ибо он снова
разразился пламенной речью, почему-то грозя мне пальцем:
- Мы должны выяснить следующую взаимосвязь: что заставляет тебя
совершать тот или иной поступок; что именно ты делаешь при этом и, наконец,
почему этот ужасный мир в результате летит ко всем чертям!
Я кивнул и снова стал ждать; он посмотрел вниз и задумался.
- Как ты думаешь, с чего все это начинается? - вдруг, как всегда
неожиданно, прервал он свое молчание.
- Вы это о чем, Ваше Святейшество? Что начинается? В каком смысле
начинается? - робко залепетал я. У этого Далай-ламы была странная манера
выбивать вас из колеи, задавая вопрос, который вы менее всего ожидали
услышать, тем самым лишая вас дара речи. А пока вы в полном смятении,
заикаясь и с трудом подбирая слова, искали ответа, который, несомненно, был
очевидным для него, он сидел и буравил вас своими глазищами.
- Повторяю последний раз: что заставляет нас делать то, что мы делаем,
и говорить то, что мы говорим?
Я задумался на мгновение, и тут меня осенило. Я быстро отрапортовал:
- Мы думаем! Мы сначала думаем, как бы нам сделать или сказать
что-нибудь, а потом делаем. Все начинается с мысли.
У Далай-ламы Первого отвисла челюсть от удивления, что я вообще
способен дать правильный ответ. На его лице засияла широкая улыбка, которая
была достойной наградой за весь предыдущий и - как чутье подсказывало мне -
последующий допрос, которому он подвергал меня в эту ночь.
- Правильно! Истинно так! - И он снова глубоко задумался. - Ну и
сколько? - вновь возопил он, сверкая глазами и явно ожидая мгновенного
ответа.
- Это... как его... а чего сколько-то, Ваше Святейшество? - почти уже
шептал я, боясь опять вызвать его неудовольствие.
- Мыслей, конечно! Как это - чего?! - Казалось, он был потрясен моей
неспособностью следовать за полетом его мысли. Его нимало не смущало, что он
совершенно не утруждает себя выразить этот полет словами, как нимало не
смущал его и тот полет, в который отправилась его монашеская накидка от
постоянного размахивания руками и бесконечных наклонов вперед-назад,
покрывающая теперь скамейку и одинокий кирпич под ней.
- Как много мыслей ты успеешь передумать, пока я щелкну пальцами? - Он
выбросил вперед свою ручищу, едва не попав мне в лицо, и немедленно щелкнул.
Точно так же поступали великие спорщики, участники философских дебатов,
чтобы на несколько тысячелетий повергнуть своего противника в
замешательство.
Я подумал, а потом догадался попробовать измерить продолжительность
моей мысли в щелчках, после чего с уверенностью заявил:
- Около пяти щелчков, Ваше Святейшество. На одну-единственную мысль
приходится около пяти щелчков.
Гендун Друб откинулся назад и скрестил свои могучие руки на мощной
груди, которая к тому времени почти полностью вылезла из-под монашеской
одежды. Его глаза печально смотрели на меня с какой-то даже болью, а уголки
рта резко опустились вниз.
- Думай, - сказал он. - Думай же! Я не имею в виду те цельные мысли, у
которых есть начало и конец, как у предложения, мысли, похожие на
сформулированный вопрос или готовое решение. Я говорю о тех частицах или