"Эразм Роттердамский. Послание к Паулю Вольцу " - читать интересную книгу автора

83

теми же руками касаться тела Христова и тела блудницы. И нет недостатка
в тех, которые излишне театрально смеют открыто утверждать, что вина
уменьшается, если женщина имеет дело с неразумным животным, а не со
священником. Кто отвергает их бесстыдство, тот не всегда споспешествует
бесстыдным священникам, а напоминает, чтобы не пренебрегали тем, на что
следует больше обращать внимания. Священник - это игрец, боец, головорез, он
совсем неучен, полностью погружен в мирские дела, предан дурной покорности
по отношению к дурным властителям; против него, который мирским образом
обсуждает священные таинства, свидетельствует не только это. Священник -
сикофант, который своим ядовитым языком и лживыми вымыслами терзает славу
человека, нисколько этого не заслужившего, напротив, имеющего большие
заслуги; почему же нам здесь не вопить: "О ужасное преступление! Не ты ли
языком, напоенным ядом Тартара, не ты ли устами, уничтожающими невинного,
берешь и истребляешь тело Того, Который умер и за нечестивцев?" На это зло
мы до такой степени не обращаем внимания, что за это почти восхваляют тех,
которые считают своим делом наиблагое благочестие! Те, которые открыто
содержат дома сожительниц, заслуживают быть отвергнутыми. Кто станет это
отрицать? Однако эта болезнь и Христу тоже ненавистна. Тот, кто предпочитает
мед, не осуждает масла; и не одобряет лихорадку тот, кто напоминает, что
безумия следует страшиться больше. Вовсе нелегко сказать, сколь сильно
портят нравы такого рода превратные суждения.
Некоторые наставления, касающиеся добродетели, доходят до того, что
личину благочестия они считают важнее самого благочестия; настолько, что при
неосмотрительном поступке они просто исключают возможность истинного
благочестия. Если бы зараза умеренной веры скрывалась в обрядах, то Павел во
всех своих посланиях нападал бы на это не с такой силой. Но мы не настолько
осуждаем скромные обряды, мы только думаем, что не в них, как говорится,
заключается весь корабль святости. Божественный Августин запрещал клирикам,
которых он воспитывал дома, носить особую одежду [36]. Если они хотели
что-нибудь сказать людям, то должны были делать это своим поведением, а не
одеждой. А сколько


84

нового, сколько необычного появилось теперь! Однако же я не нападаю на
это! Меня только удивляет, что тем вещам, которые можно было бы справедливо
порицать, придают значения больше чем достаточно, и напротив, на что только
и следовало смотреть, тому придают очень мало значения. Я не преследую
насмешками за то, что францисканцы превозносят свой устав, а бенедиктинцы -
свой, а за то, что некоторые из них ценят его выше Евангелия. О, если бы
этого не делали многие! Я не смеюсь над тем, что одни питаются рыбой,
другие - овощами и травой, а еще другие - яйцами; но я напоминаю, что очень
заблуждаются те, которые облачаются на иудейский лад в убеждение о своей
праведности и на основании такого рода пустяков, выдуманных людишками,
противопоставляют себя прочим, не считая при этом никаким грехом возводить