"Филип Рот. Болезнь Портного " - читать интересную книгу автора

меня перспективой затащить к нам в постель еще одну женщину? Поверьте, я
отнюдь не пытаюсь ускользнуть от ответственности, но мне хочется, чтобы вы
уяснили с предельной четкостью: эта безнадежно истеричная женщина, эта
душераздирающая пизда - не тот человек, который может назвать себя моей
жертвой. Я просто не принимаю все это дерьмо про жертвы. Ей тридцать лет,
она хочет замуж, хочет стать матерью, респектабельной женщиной и жить в
собственном доме с мужем (особенно теперь, когда ее высокооплачиваемая
блестящая карьера близится к концу), но из того, что она воображает, будто
ее всю жизнь третировали, эксплуатировали и унижали (что, кстати, вполне
возможно, если брать в расчет всю ее жизнь) - из этого отнюдь не следует,
что отдуваться за все нужно мне. Не я сделал ее тридцатилетней и одинокой.
Не я вытащил ее из угольных копей Западной Виргинии, не я взял ее на
попечение - и не я уложил ее в постель с той римской проституткой! Дело-то
происходило совсем по-другому: именно Мартышка высунулась из, окна взятого
нами напрокат автомобиля и спросила на своем изысканном итальянском, не
желает ли шлюха пойти с нами за ту сумму, которую мы хотим ей предложить. А
я просто сидел за рулем, не снимая ноги с педали газа - водитель, готовый
удрать прочь... И, поверьте мне, когда эта шлюха забралась на заднее
сиденье, первой моей мыслью было: "Нет!" И в отеле, когда мы отправили эту
шлюху в наш номер, а сами задержались внизу, я думал: "Нет!" Нет! Нет! Нет!"
Она неплохо выглядела, эта шлюха. Немного толстовата и коренаста - но
молода: лет двадцати с небольшим. С приятным открытым лицом и просто
громадным бюстом. Именно из-за грудей-то мы ее и заприметили, медленно
проезжая по Виа Венето и разглядывая из автомобиля выставленный на продажу
живой товар. Шлюха, которую звали Линой, встала посреди комнаты и стянула с
себя платье; под ним она носила корсет "веселая вдова": сверху торчали
груди, а снизу - неохватные ляжки. Меня тогда поразила театральность ее
одеяния - впрочем, в те времена, когда после стольких лет теории я перешел к
практике, меня поражало практически все.
Мартышка выходит из ванной в своей коротенькой женской сорочке (у меня
вставал член от одного вида Мартышки в этой шелковой, кремового цвета,
сорочке), а я тем временем раздеваюсь и сажусь голым на краю постели. Лина
ни слова не понимает по-английски, но это лишь обостряло атмосферу этакого
сдержанного садизма: мы с Мартышкой могли переговариваться, обмениваться
тайнами и делиться планами - а шлюха не понимала ни слова; в свою очередь,
Мартышка и шлюха шептались о чем-то по-итальянски, а я понятия не имел,
какую интрижку они замышляют... Лина заговорила первой. Мартышка перевела:
- Она говорит, что у тебя очень большой член.
- Готов биться об заклад, что она говорит это каждому клиенту.
Потом они стояли в своем нижнем белье и смотрели на меня -
выжидательно. А я сам ждал. Сердце мое бухало в груди как сумасшедшее. Вот
оно, пришло: я с двумя женщинами... Что теперь будет? Видите, даже тогда я
говорил себе - "Нет!"
- Она спрашивает, - перевела Мартышка вторую фразу шлюхи, - с чего
желает начать синьор.
- Синьор, - ответил я, - желает, чтобы она начала с самого начала.
Ах, какой остроумный ответ, какой беззаботный ответ - только мы
продолжаем сидеть без движения - голые и не знающие, куда себя девать. В
конце концов Мартышка - именно она - решается привести машину греха в
действие. Она подползает к Лине (о, Господи, разве мне не хватит одной