"Филип Рот. Болезнь Портного " - читать интересную книгу автора

мальчик, этот умный мальчик, добрый, вежливый и воспитанный еврейский
мальчик, который никогда никого не заставил бы за него краснеть? Скажи
"спасибо", дорогой. Скажи "пожалуйста", дорогой. Попроси прощения, Алекс.
Скажи, что ты виноват! Извинись! Да, но за что? Что я натворил на этот раз?
Эге, да ведь я прячусь под кроватью, вжимаясь спиной в стенку, и не хочу
извиняться! А также отказываюсь выползти из-под кровати и ответить за
проступок. Отказываюсь! А она тычет в меня веником, пытаясь вымести
испорченного, негодного мальчишку на свет Божий. Прямо дух Грегора Замзы*.
<*Главный герой знаменитого рассказа Ф. Кафки "Превращение"> Здравствуй,
Алекс, прощай, Франц! "Лучше извинись, слышишь, а не то!.. Или - или!" Мне
пять лет, может быть, шесть, а она угрожает мне своими "а не то" и "или-или"
так, словно за стеной стрелковый взвод уже устилает улицу старыми газетами,
готовясь к моему расстрелу.
Тут приходит отец: после замечательного дня, в течение которого он
пытался застраховать жизни чернокожих, не совсем уверенных в том, что они
вообще еще живы, - после трудов своих отец возвращается домой к истеричной
жене и к сыну, с которым произошла ужасная метаморфоза - ибо знаете, что я
совершил, я - воплощение добродетели? Невероятно, невозможно поверить, но я
то ли лягнул маму по ноге, то ли укусил ее. Не хочу показаться хвастуном,
но, скорее всего, я сделал и то, и другое.
- Почему? - требует мама ответа. Она становится на колени, заглядывает
под кровать и светит мне в лицо фонариком. - Почему ты это сделал?
А почему Рональд Нимкин сыграл в ящик ("ящик" - вроде так называют
пианино?)? Ответ простой: ПОТОМУ ЧТО МЫ БОЛЬШЕ НЕ В СОСТОЯНИИ ПЕРЕНОСИТЬ
ЭТО! ПОТОМУ ЧТО ВЫ, ГРЕБАНЫЕ ЕВРЕЙСКИЕ МАТЕРИ, - НЕВЫНОСИМЫ! Я читал
"Леонардо" Фрейда, доктор, и - уж простите за сравнение - видения мои
точь-в-точь такие же: огромная захлебывающаяся птица машет крылами и бьет
меня по лицу так, что я не могу даже вздохнуть. Чего же мы хотим - я,
Рональд и Леонардо? Чтобы нас оставили в покое! Хотя бы на полчаса! Хватит
уже тянуть из нас жилы и заставлять быть добродетельными! Хватит! Оставьте
нас наедине с собой, черт подери, чтобы мы могли мирно дрочить наши
маленькие штучки и спокойно думать свои маленькие эгоистические думы -
хватит уже почитать наши руки и наши маленькие штучки, и наши рты! К черту
витамины и рыбий жир! Дайте нам мяса! Плоть нашу дайте нам днесь! И простите
нам прегрешения наши - ибо они не есть прегрешения, если уж на то пошло!
- ...хочешь быть мальчиком, который лягает собственную маму? - говорит
отец.
Вы посмотрите на его руки! Я никогда прежде не замечал, какие у отца
огромные руки. У него нет законченного среднего образования, у него нет
разных причиндалов для автомобиля - но руки отца - это не шутка! И он, боже
ты мой, сердит! Но почему? Придурок, я ведь ударил ее в какой-то мере и за
тебя!
- ...укус человека опаснее собачьего укуса, знаешь ты об этом, а?!
Вылезай сейчас же из-под кровати! Слышишь меня?! То, что ты сделал матери -
опаснее, чем если бы ее укусила собака! - отец рычит так громко и
убедительно, что даже моя безмятежная в обычные дни сестра мчится на кухню,
визжа от страха, и забивается между стеной и холодильником - позу ее сейчас
назвали бы "фетальной". Во всяком случае, именно такой она запечатлелась в
моей памяти, хотя вполне резонен вопрос: откуда мне известно, что творилось
на кухне, если я прятался под своей кроватью?