"Филип Рот. Болезнь Портного " - читать интересную книгу автора

Однако вернемся к моим родителям. Похоже, моя холостая жизнь и этим
людям не приносит ничего, кроме горя. То, что недавно мэр Нью-Йорка назначил
меня заместителем председателя городской комиссии по обеспечению населения
равными возможностями - не значит для моих родителей ровным счетом ничего.
Изменение моего статуса - категория вне их понимания. Хотя, конечно, это не
совсем так: стоит моему имени появиться на страницах "Нью-Йорк Тайме", как
мама с папой засыпают газетными вырезками всех наших родственников. Половина
отцовской пенсии уходит на оплату почтовых отправлений, а маму, похоже,
придется кормить внутривенно, поскольку рот ее занят круглые сутки болтовней
по телефону - она названивает всем, чтобы похвалиться Алексом. В общем, все,
в принципе, идет по-прежнему: они не нарадуются на сыночка-гения, они
счастливы, что у меня такая карьера, что имя мое появляется в газетах, что я
работаю с нашим замечательным новым мэром, что я поборник Правды и
Справедливости и непримиримый враг бандитов, изуверов и крыс (ибо целью моей
комиссии является, как это зафиксировано в изданном Городским Советом
законодательном акте, - "обеспечение равенства, предотвращение дискриминации
и укрепление взаимопонимания и взаимоуважения")... но, как вы уже
догадались, кое в чем я опять не совсем идеален.
Можете ли вы себе представить что-либо подобное?! Сколько они жертв
принесли ради меня, и сколько они сделали для меня, и как они гордятся мною;
они - лучшие агенты по моей рекламе; о таких только может мечтать любой сын
(это они так говорят), и вот на тебе - я опять не хочу быть идеалом. Вы
когда-нибудь слышали что-либо подобное? Я просто не хочу быть идеалом. Что
за капризный ребенок?!
Они приехали в гости:
- Где ты откопал такой ковер? - спрашивает отец, морща нос. - У
старьевщика купил, или кто-то подарил его тебе?
- Мне нравится этот ковер.
- О чем ты говоришь? - возмущается отец. - Он же совершенно вытертый.
Спокойно.
- Он не новый, но и не вытертый. Договорились? И хватит об этом.
- Алекс, - вступает мама. - Но он же весь вытертый.
- Поскользнешься на нем, вывихнешь колено, - говорит отец, - вот тогда
у тебя будут настоящие неприятности.
- А с твоим коленом, - вторит мама многозначительно, - это чревато
большими неприятностями.
Они уже готовы свернуть ковер и выкинуть его из окна. А потом забрать
меня домой!
- Это замечательный ковер. И с коленом у меня все в порядке.
- Оно было совсем не в порядке, - тут же напоминает мне мама, - когда
ты был в гипсе по самое бедро, дорогой. Как он волочил эту гипсовую повязку!
Больно было смотреть!
- Мама, это случилось, когда мне было четырнадцать лет.
- А когда гипс сняли, - подхватывает отец, - то ты не мог согнуть ногу
в колене. Я думал, ты останешься калекой на всю оставшуюся жизнь. Я ему
говорю: "Согни ногу! Согни ногу!" Я умолял его об этом утром, днем и
вечером. "Согни ты ногу! Ты что, хочешь калекой остаться?"
- Ты напутал нас до смерти со своим коленом, Алекс.
- Но это было в тысяча девятьсот сорок седьмом году. А сейчас - тысяча