"Евдокия Петровна Ростопчина. Поединок " - читать интересную книгу автора

Так-то рассуждали о Валевиче в том углу комнаты, куда редко доходили
приглашения разборчивых кавалеров и где зрелые и созревающие девушки имели
полный досуг наблюдать и толковать вдоволь. Пригоженькие - а их и в
губерниях очень много - танцевали без отдыха, от всей души, но и они
мимоходом успевали заметить очарователя своих подруг, и они находили или
выдумывали случай пропорхнуть перед ним, надеясь каждая про себя, что если
общая веселость бессильна заманить каменного гостя в вихорь танцев, то ей он
не может противостоять и должен будет к ее ногам принесть повинную голову с
приглашением. Однако ж все были обмануты в своих видах. Валевич не покидал
своего места во весь вечер.
Начался котилион. Тут невинный предмет всех тщеславий собрания не знал,
куда уйти и как отказаться от беспрерывных набегов выбирающих дам. То его
приглашали гореть или по крайности обмануть; то его приглашали искать
симпатию; то к нему, потупя глаза, приближались pensee {задумчивость (фр.)}
и sensitive {чувствительность (фр.)}, прося его избрать одну из них. Вотще
уверял он честью, что никогда не танцует; гостеприимные патриотки (К военным
людям так и льнут, А потому что патриотки!.. Горе от ума) не отставали от
него и не давали ему ни отдыха, ни сроку.
Партия матушек между тем не зевала: вскоре были собраны все сведения о
Валевиче, о его родстве, имении и доходах, и кумушки (где ж их не найти?)
разнесли эти вести по всем председательницам семейств, могуших обнаружить
притязания на молодого полковника. В продолжение двух часов он получил более
двадцати приглашений к помещикам в город, за город, в близкие и дальние
усадьбы, на именины и запросто откушать и погостить. Он принимал учтивости
матушек точно так же, как попытки дочек, отговаривался от них невозможностию
отлучиться от должности и оставил бал, не заглядевшись ни на одни глазки, не
полюбовавшись ни одною ножкой, хотя часто светлые глазки приветно к нему
обращались и много стройных, маленьких ножек мелькало около него.
Это был, однако, первый был, на котором он присутствовал с тех пор, как
выехал из Петербурга. Давно самолюбию его не приносили столько жертв,
столько упоительных предпочтений, давно не бывал он в чаду светских успехов,
давно присутствием своим не волновал красавиц. Эти наслаждения его беспечной
молодости должны бы были расшевелить и потрясти его воображение, если не
сердце, и те ощущения, которые слабеют от частого повторения и освежаются
после долгого сна, должны бы были могущественнее восстать в груди и голове
человека, долго не видавшего света в праздничном его наряде... Но ничего
подобного не было.

IV

И так везде, в уединении, в толпе, с товарищами, в присутствии женщин,
полковник Валевич сохранял свою непобедимую холодность, свое гордое
отчуждение.
Ни участие людей, готовых стать ему верными друзьями, ни завлечение
женских приманок не могли поколебать его закаленного бесчувствия. Верно в
душе его лежит какая-нибудь тайна, верно он несчастлив несчастьем сердца,
верно будущее не в состоянии исцелить его, а прошедшее унесло в бездну лет
роковое событие, навеки сокрушившее судьбу его?..
Но чтобы человек его характера решился самому себе сознаться в
злополучии безвыходном, чтобы он решился не таить от света растерзанных ран