"Сергей Рощин. Верная возможность" - читать интересную книгу автора

аршинными буквами заголовок: "Наш журналист начинает собственное
расследование. Милиция же по-прежнему считает убийцей его. Кто выиграет
смертельную гонку?"
Я чертыхнулся. В погоне за сенсацией Поддубный мать родную не
пожалеет. Сунув газету в карман, я отцепил от веревки сырые кроссовки,
кое-как, не зашнуривая, натянул их и рванулся в коридор. На то, чтобы
открыть дверь, у меня ушло еще секунд пять. Выскочив на лестничную клетку,
я буквально в двух метрах от себя увидел бегущего вверх по лестнице
сержанта с оружием.
- Стой, стрелять буду! - завопил он.
Если бы милиционер, как ему было разрешено начальством, пальнул сразу
же, без предупреждения, то этой историей я развлекал бы сейчас чертей в
аду - в обмен на щадящий температурный режим своего котла.
Однако, как поется в одной популярной песенке: "вспомните как много
есть людей хороших, их у нас гораздо больше, - вспомните про них". Хотя я
и совсем не уверен, что улыбка вдруг коснулась моих глаз, ибо в тот момент
был занят тем, что совершал акробатический прыжок через всю площадку,
стараясь схватиться за перила пролета, ведущего наверх, и,
перекувырнувшись через них, выиграть еще хотя бы пару метров.
Выстрел прозвучал как раз в тот момент, когда я в очередной раз
стукнувшись своей многострадальной головой, теперь - о ступеньки, почти
что уже успел подняться на ноги после своего невероятного кувырка. Пуля
обожгла мне плечо - на этот раз левое. Я все-таки удержал равновесие и
побежал наверх. Снизу раздался женский визг.
- "Так тебе и надо", - злорадно подумал я. - А ты что думала - что
меня на пятнадцать суток за мелкое хулиганство посадят?!
Все остальные пролеты я преодолевал буквально в два прыжка каждый,
переваливаясь через перила, чтобы сэкономить время, не бегая по площадкам.
Моя физическая подготовка была явно лучшей, чем у сержанта, пробежавшего к
тому же до этого уже целых три этажа.
К чести Женьки, надо сказать, перебинтовала она меня все-таки
действительно классно - боли практически не чувствовалось никакой.
В этот момент я молил Бога (какого-какого, - ну что вы пристали - не
знаю!) только об одном, - чтобы в этом подъезде оказался ход на чердак, и
чтобы он был открыт. Молитвы мои были услышаны. К девятому этажу я успел
порядочно оторваться от преследователя, который даже и пистолет
использовать почему-то больше не пытался, и поэтому без опаски быть
подстреленным принялся карабкаться по лестнице, ведущей к дверце в
потолке.
В этот момент этажом ниже раздался шум раскрывающихся дверей
подъехавшего лифта, и я понял, что именно им и воспользовался милиционер,
разгадав мой нехитрый в общем-то план побега через крышу. Однако приехать
прямо на девятый этаж ему не удалось - именно здесь ухари-строители
установили приводной механизм лифта, ограничив движение последнего восемью
этажами. Я воспел гимн отечественному градостроению и, открыв головой
дверцу, выбрался в небольшую будку, установленную прямо на плоской крыше.
Выход из будки был открыт, и я, весь вымазавшись в голубином дерьме,
выполз наружу. Дом был не очень длинный, и, хотя всяческих сооружений на
крыше у него понатыкано было много, долго мне здесь продержаться не
удалось бы. Кроме того, я не сомневался, что через какое-то время подъедет