"Сергей Рощин. Верная возможность" - читать интересную книгу автора

появилось какое-то странное выражение. - Тебе нужно немедленно кое-что
принять. У меня этого нет, поэтому придется сбегать в аптеку. Иди ложись!
И немедленно выкинь эту грязную тряпку, - она встала и протиснулась мимо
меня к двери, в какой-то момент плотно прижавшись ко мне всем своим телом.
От полученных ощущений я немедленно выпустил из рук "эту грязную
тряпку" и попытался обнять свою исцелительницу, но она, ловко увернувшись,
выбежала в коридор.
Я тяжело вздохнул: не понять этих баб! То они ревнуют своих мужчин
как сумасшедшие к чему-то совершенно нереальному, а через секунду уже
готовы бежать ради них хоть на край света. Лично я ни на первое ни на
второе в отношениях с женщинами был совершенно не способен.
Пошарив в холодильнике, я нашел там кусок колбасы, который и сожрал
вместе с найденным на кухне хлебом. Для такого напряженного дня было,
конечно, маловато, но после трехдневного женькиного затворничества эти
предметы оказались единственными во всей квартире ингредиентами, из
которых можно было составить хоть что-нибудь более или менее съедобное.
Вернувшись в постель, я закурил еще одну сигарету и принялся
размышлять о своем теперешнем положении. В расследовании смерти Платонова
я пока что продвинулся лишь на один шаг - узнал, кто его убил. Но так и не
узнал - за что. А без достаточно убедительных мотивов мне никто не
поверит, тем более, что Фронт, это было ясно, никогда не сознается в
содеянном, так как знает, что его всегда прикроют оставшиеся в живых
сообщники Длинного.
Какую-то тайну явно скрывали зажигалки и смерть самого Гоши. Но
какую? Я разобрал недавно найденный экземпляр за номером 144, но и у него
внутри ничего интересного не обнаружилось.
В общем и целом дело мое, с какой стороны на него ни взгляни,
казалось абсолютно дохлым. К тому же все осложнялось тем фактом, что за
мной, похоже, уже начали охоту гошины друзья.
Все-таки я еще раз осмотрел найденные в пиджаке документы. Обычный
паспорт эсэсэровского образца. Прописка в нашем городе. Лев Алексеевич
Борисов - я опять порыскал в памяти, но ничего конкретного так вспомнить и
не смог, хотя имя казалось знакомым просто до боли.
Снова вздохнув, я перевел взгляд на часы. Шел уже пятый час. Что-то
Женька задерживалась. Я решил, что нужного лекарства в ближайшей аптеке не
оказалось, и она поехала в другую, или к себе в больницу.
От этих мыслей я расчувствовался. Все-таки как хорошо иметь так много
пусть немного ревнивых, но таких ласковых, нежных, заботливых, любящих и
преданных женщин. Мне даже стало жарко от всех этих нахлынувших вдруг на
меня чувств, и я встал с постели и, завернувшись в простыню, вышел на
балкон.
Одна из любящих и преданных женщин в этот момент как раз вылезала из
милицейской машины. Почти одновременно с другой стороны из нее выскочил
сержант с пистолетом наперевес.
- Сучка ревнивая! - меня аж передернуло. - Из-за трусов поганых
заложила! - я рванул на кухню, на ходу скидывая простыню. Там я сдернул с
веревки так и не успевшие толком просохнуть брюки и рубаху, схватил
борисовский пиджак и лихорадочно принялся натягивать на себя все это,
одновременно пытаясь распихать по карманам все свое уцелевшее богатство.
Последней я схватил газету, которую как раз венчал набранный