"Джулия Росс. Грешный любовник " - читать интересную книгу автора

полуобугленный ком влажной бумаги, который лежал возле самого края каминной
решетки.
Мег никогда не сможет принять его обратно после такой-то сцены на
людях.
Чернила размыло горячей водой, но он помнил каждое слово:
"Мои сожаления равны Вашим , сэр. Вы были и всегда останетесь самым
утонченным любовником из всех известных мне. Но я предпочла сжечь мосты ,
равно как и Ваш гардероб. Я сожалею об этом. Увы , таков уж мой несчастный
нрав! Очень прошу Вас оставить себе и шпагу , и коня. Иначе как же Вы
сумеете и далее оставаться самым славным кавалером Лондона? Что до Вашей
шлюшки , то , по моему мнению , она нанесла сокрушительное поражение нам
обоим. Развлекайтесь же".
Он представил себе, как она, печально улыбаясь, прибавляет последнюю
фразу.
"...Молодой Хартшем собирается навестить меня сегодня вечером. Он не
обладает ни Вашим остроумием , ни Вашей искушенностью , но в свое время
унаследует графский титул. Однако Вам должно быть известно , что некоторые
из даров , которыми я намереваюсь осчастливить его , достанутся ему не
прямым образом , от Вас. Вы великодушны , мой дорогой сэр , полагая меня
по-прежнему своим другом , как и я почту за честь звать Вас впредь. Мег
Грегори".
Итак, дверь перед ним закрылась с достаточно мягким предостережением.
Не в первый раз Дав призадумался: а почему, собственно, выбор Мег пал
тогда на простого парня Роберта Синклера Давенби? Задолго до того, как
паутина взаимных долгов и обязательств безвозвратно опутала их? До него ее
благосклонностью всегда пользовались только самые лихие и влиятельные
отпрыски пэров.
Лорд Хартшем молод, неглуп и в свое время станет не последним человеком
в Британии. Мег нашла вполне достойный объект для своего покровительства.
Он передернул плечами и постарался загнать поглубже явившееся незваным
обжигающее чувство неудовольствия, обиды. Он и сам не знал точно. По крайней
мере Мег согласилась на перемирие в глазах света. В конечном итоге именно
оно самое главное для него.
А все остальное останется, как и оставалось долгое время, обойденным
молчанием.
Обследование своего дома не заняло у Дава слишком много времени.
Спальня, кабинет, библиотека. Инкрустированные шкатулки, лакированные
японские шкафчики, элегантные бюро и столики. Места, которые "Джордж" и
Берта Дюбуа, возможно, обшарили, казались нетронутыми. Все вроде на своих
местах. "Джордж" ли настолько умна, что не оставила никаких следов, или
причина, по которой она вторглась в его дом, и в самом деле совершенно
невинна? Не то чтобы она смогла бы обнаружить здесь что-нибудь по-настоящему
компрометирующее. Дав никогда не хранил дома подобных документов.
Туман и ночной холодок обдали его, едва он вышел к конюшне. Абдиэль
стоял в своем стойле и жевал сено. Шепча тихие нежности своему храброму и
безрассудному другу, Дав принялся гладить прекрасную шею коня, вычищенную
теперь до радующего глаз хозяина блеска.
То, что сегодня имело место у костра, стало изящным импровизированным
уроком, преподанным жеребцу, хотя Дав, будь у него выбор, никогда сам не
применил бы такое обучение к животному. Однако теперь Абдиэль ради своего