"Игорь Росоховатский. Повод для оптимизма (Авт.сб. "Утраченное звено")" - читать интересную книгу автора

можно ли войти? Я разрешил, и в дверь вошел биолог. Куир. В отличие от
порывистого Мааса, у него были медленные, скользящие движения, глаза -
круглые, похожие на совиные. Как и в глазах Мааса, в них одновременно
мелькало столько разных выражений, что казалось, будто они непрерывно
меняют цвет.
Куир приветствовал меня, затем спросил:
- Ты не передумал?
- Конечно, нет.
- Тогда пойдем.
Я пошел за ним по длинному коридору. Стены здесь мерцали, как в моей
каюте, на них все время появлялись и исчезали какие-то символы. Заметив,
что я их рассматриваю, Куир объяснил:
- Информация для всего экипажа, поступающая и от приборов, и от людей.
Каждый сообщает свой важнейшие мысли, информирует о решениях, о делах -
обо всем, что считает наиболее важным. В любой момент, посмотрев на стены,
я могу узнать о делах и намерениях остальных, поспорить с товарищами,
что-то им подсказать...
- Но как вы можете узнать, говорят ли они правду?
- Кто же станет обманывать? Это ведь не игра.
Куир притворился, будто не понимает, о чем идет речь, но я не верил
ему.
- Разве у ваших товарищей не бывает мыслей, которые один скрывает от
других?
- Есть мысли, которые не имеют значения для других. О них просто не
сообщают.
"Хитришь, парень! - подумал я, но счел лучшим промолчать.
Мы вошли в комнату, казавшуюся тесной из-за обилия приборов. Куир
усадил меня в глубокое кресло с контактными пластинами для рук и ног. На
голову мне он надел шлем с антеннами, похожий на шлем моего регистратора.
Я испуганно дернул головой, и он сказал:
- Это не больно и вреда тебе не принесет.
То же самое я иногда говорил испытуемым, когда подключал их к
регистратору. Неприятный холодок пополз по моей спине, сердце забилось так
сильно, что тошнота подступила к горлу.
- Ты передумал? - спросил Куир. - Никогда не поздно изменить решение.
Тебя ведь никто не заставляет.
Таких фраз никогда не говорили в наших лабораториях. Я несколько
успокоился и сам помог надвинуть шлем на свою голову. Я все время думал о
том, как бы поскорее добраться до их знаний и оружия. Меня буквально
сжигали нетерпение и жажда мести.
Куир покрутил верньеры, по шкале прибора пробежали голубые змейки, и
вдруг я увидел наш лагерь с аккуратными дорожками и чахлыми деревьями,
знакомые корпуса блоков и служб, наблюдательные вышки. Передо мной стоял
Генрих в сопровождении двух солдат. Неузнаваемый Генрих - кожа да кости.
Длинный нос и сдвинутые брови образовывали букву "Т" на его лице, первую
букву слова "тоден". Он, несомненно, был отмечен и заклеймен этой буквой
со дня рождения. Я сказал:
- Все-таки мы встретились, Генрих, и ты пришел ко мне. Рад нашей
встрече. Ты, наверное, слышал, что мне удалось построить прибор,
регистратор психоизлучения. Это тебе не математика, тут испытуемому