"Игорь Росоховатский. Закон обратимости" - читать интересную книгу автора

...Мои глаза еще подернуты туманом, но я с ужасом слышу слова, узнаю свой
голос:

- Извините, Иван Спиридонович, но я не с пустыми руками. Есть кое-какие
выкладки. Посмотрите.

Он придвигает к себе мои листы и взгромождает очки на свой расплюснутый
простецкий нос. А маленькие глазки, что скрылись за стеклами, вовсе не
простецкие. Они стреляющие и подмигивающие, эти глазки. Ласково улыбающиеся,
когда нужно, и мгновенно твердеющие - до состояния железных шариков, не
пропускающих свет.

Проходит минута, другая. Стучат часы на столе. Птицы плавают в небе под
облаками - завидно, вольно так плавают, им хорошо - птицам.

Проходит полчаса. Время от времени профессор поглядывает то на меня, то в
листы, затем - только в листы; забывает обо мне, хватает листок и что-то
быстро пишет - проверяет мои расчеты; твердые румяные щеки становятся еще
румяней. Наконец снова вспоминает обо мне, смотрит поверх очков с некоторым
удивлением, оно сменяется раздумием - он что-то подсчитывает в уме, выражение
лица уже покровительственно-строгое, он медленно роняет:

- Поработали вы действительно немало. Как успели за короткое время?
Видимо, охота пуще неволи. Некоторые расчеты впечатляют. Но формулировки...
Формулировочки... Будто из "Книги чудес"... - Толстый ноготь подчеркивает
строчку.

- Что же тут "чудесного", Иван Спиридоныч? К примеру, следователь собирает
пепел, кусочки обгоревшей бумаги, восстанавливает сожженный документ и
прочитывает текст. Общеизвестно, в газетах об этом пишут. Люди уже давно
пользуются обратимостью, существующей в природе...

- Но вы же, Сергей Евгеньевич, хотите вывести закон... Закон! Формулируете
положения о пересекающихся временных потоках...

Впервые он назвал меня не юных другом, не по фамилии, а по имени и
отчеству. .Значит ли это, что он возвел меня в ранг "тех, с кем следует
считаться", или просто определил в число своих противников? Быть его
противником опасно, особенно если вспомнить рассказы о нем тишайшего и
старейшего нашего лаборанта, однажды побывавшего в его "львиных когтях". Иван
Спири-донович еще с института "ходил в первых студентах", кто-то успел его
зачислить в "наши Эйнштейны". Но ни Эйнштейна, ни даже просто академика из
него не получилось. Поначалу он создал несколько интересных работ, выдержки из
его кандидатской опубликовал солидный журнал. На этом запал Ивана
Спиридоновича кончился. Докторскую он защищал уже с трудом, "по совокупности",
а затем стал почти постоянным соавтором всех работ, выходивших из его отдела.
Не помню, кто первый сострил по этому поводу: "Лев и мышки". Больше всех он не
любил людей, которым приклеивал ярлык "академпретен-дент" - претендент в
академики. Правда, меня он так не назвал, но наверняка в данной ситуации