"Татьяна де Росней. Ключ Сары " - читать интересную книгу автора

спутницы жизни простушку американку, когда le tout-Paris[21] был у его ног.
Я знала, что Бертран - как и вся его семья - ожидал, что я быстренько,
одного за другим, рожу ему четырех или пятерых ребятишек. Но осложнения
начались сразу же после нашей свадьбы. Нескончаемые осложнения, которых мы
никак не могли ожидать. Череда ранних выкидышей повергла меня в пучину
отчаяния.
Спустя шесть нелегких лет я все-таки сумела выносить Зою. Бертран еще
долго надеялся, что за ней последует и номер второй. Как и я, впрочем. Но
больше мы на эту тему не разговаривали.
А потом была еще и Амели...
Но сегодня вечером я абсолютно не расположена думать об Амели. Я
предостаточно занималась этим в прошлом.
Вода в ванне стала едва теплой, и я вылезла из нее, дрожа от холода.
Бертран все еще смотрел телевизор. В любой другой день я бы, по обыкновению,
подошла к нему, он протянул бы ко мне руки, обнял, приласкал и поцеловал, а
я бы пожаловалась, что он был слишком груб, но я бы произнесла это голоском
обиженной маленькой девочки, надув губы. А потом мы бы поцеловались, и он
повел бы меня в нашу спальню. И мы занялись бы любовью.
Но сегодня я не подошла к нему. Я потихоньку забралась в постель и
почитала еще кое-какие материалы о детях на "Вель д'Ив".
Последнее, что я вспомнила, перед тем как выключить свет в спальне,
было лицо Гийома в тот момент, когда он рассказывал о своей бабушке.

___

Сколько времени они уже провели здесь? Девочка не могла вспомнить. Все
ее чувства притупились, она чувствовала себя так, будто что-то внутри у нее
умерло. Дни и ночи слились в сплошную неразличимую и однообразную череду. В
какой-то момент она заболела, ее рвало желчью, и она стонала от боли. Она
чувствовала, как отец обнимает ее, стараясь утешить. Но все мысли ее были
только об одном - о маленьком братике. Она не могла не думать о нем. Иногда
она доставала ключ из кармана и исступленно целовала его, как будто это были
его маленькие пухлые щечки и кудрявые волосы.
В последние дни здесь умерло несколько человек, и девочка видела их
агонию своими глазами. Она видела, как мужчины и женщины теряли рассудок в
этой ужасной, удушливой жаре, видела, как их валили наземь и привязывали к
носилкам. Она была свидетельницей сердечных приступов, самоубийств и
приступов лихорадки. Девочка смотрела, как из помещения выносят тела. Еще
никогда ей не доводилось видеть такого кошмара. Ее мать превратилась в
кроткое и безропотное животное. Она почти не разговаривала. Она лишь молча
плакала. И молилась.
Однажды утром громкоговорители выплюнули короткие слова команды. Они
должны были взять с собой вещи и выстроиться у входа. Соблюдая тишину.
Девочка поднялась на ноги, пошатываясь от слабости и головокружения. Колени
у нее подгибались, и ноги едва держали ее. Она помогла отцу поднять мать на
ноги. Они взяли с собой сумки и узлы. Толпа медленно продвигалась к дверям.
Девочка заметила, что люди шли, с трудом, сдерживая болезненные стоны. Даже
дети ковыляли, как столетние старики, со сгорбленными спинами, опустив
головы. Девочке хотелось знать, куда они направляются. Она уже решила было
спросить об этом отца, но, взглянув на его осунувшееся, мрачное лицо,