"Татьяна де Росней. Ключ Сары " - читать интересную книгу автора

флирта. И я поняла еще одну вещь: несмотря на то что во мне не было ничего
от искушенной парижанки - я была слишком высокой, слишком светловолосой,
слишком зубастой, - моя внешность уроженки Новой Англии оказалась именно
тем, чем надо, своеобразным последним писком моды. Помню, что в первые
месяцы своего пребывания в Париже я была изумлена тем, как французы - и
мужчины, и женщины - откровенно рассматривают друг друга. Постоянно
оценивают себя и окружающих. Изучают фигуру, одежду, аксессуары. Я вдруг
вспомнила свою первую весну в Париже, когда шла по бульвару Сен-Мишель
вместе с подругами, Сюзанной из Орегона, и Джейн из Вирджинии. Мы даже не
одевались специально для выхода в город, на нас были джинсы, футболки и
вьетнамки на босу ногу. Но мы, все трое, были высокими, атлетически
сложенными, светловолосыми, то есть выглядели явными американками. Мужчины
постоянно заговаривали с нами. Bonjour Mesdemoiselles, vous etes
Americaines, Mesdemoiselles?[18] Молодые мужчины, зрелые мужчины, студенты,
бизнесмены, бесконечная череда мужчин. Они требовали дать им номера
телефонов, приглашали на ужин, просто на рюмочку, умоляли, смеялись,
отпускали шуточки. Одни были очаровательными, другие - не очень. Дома такого
просто не могло случиться. Американцы не волочатся за девушками на улицах,
повествуя о том, какой огонь пылает в их сердцах. Джейн, Сюзанна и я, мы
лишь беспомощно хихикали, чувствуя себя одновременно польщенными и
смущенными.
Бертран говорит, что он влюбился в меня во время нашего первого танца,
в ночном клубе Куршавеля. Прямо там и именно тогда. Я ему не верю. Мне
кажется, любовь пришла к нему позже. Может быть, на следующее утро, когда он
пригласил меня покататься на лыжах. Merde alors,[19] француженки совсем не
умеют ходить на лыжах, выдохнул он, глядя на меня с нескрываемым обожанием.
Что вы имеете в виду, поинтересовалась я. Они и вполовину не так быстры,
рассмеялся он и пылко поцеловал меня. А вот я влюбилась в него с первого
взгляда. Влюбилась сразу и безоговорочно, так что даже не оглянулась на
бедного Генри, чтобы попрощаться, уходя с дискотеки под руку с Бертраном.
Бертран очень быстро заговорил о женитьбе. В общем-то, я не стремилась
к этому, тогда меня вполне устраивало положение его девушки и я рассчитывала
побыть ею еще какое-то время. Но он оказался весьма настойчив, очарователен
и любвеобилен, так что в конце концов я сдалась и согласилась выйти за него
замуж. Полагаю, он не сомневался в том, что я окажусь хорошей женой и
хорошей матерью. Я была умна, развита и начитанна, образованна (красный
диплом Бостонского университета) и воспитанна - "для американки", я
буквально читала его мысли. Я была здоровой, красивой и сильной. Я не
курила, не употребляла наркотики, почти не пила и верила в Бога. Поэтому,
вернувшись в Париж, я была представлена семейству Тезаков. Как же я
нервничала в тот самый первый день. У них была элегантная, классическая
квартира на rue de l'Universite.[20] Меня встретили холодные глаза Эдуарда,
его сухая улыбка. А потом я увидела Колетту, ее безупречный макияж и
стильную одежду. Она пыталась изобразить дружелюбие, угощала меня кофе с
сахаром, протягивая мне чашечку холеными, наманикюренными пальчиками. И еще
там были две сестры. Одна угловатая, светловолосая и бледная: Лаура. Другая
загорелая до черноты, розовощекая и круглолицая: Сесиль. Там же
присутствовал и жених Лауры, Тьерри. Он не снизошел до разговора со мной.
Зато обе сестрицы рассматривали меня с несомненным и живым интересом, явно
озадаченные тем фактом, что их дорогой братец Казанова выбрал себе в