"Василий Петрович Росляков. Один из нас (Повесть) " - читать интересную книгу автора

ни на минуту не покидает предчувствие, которое можно высказать только
одним словом: Москва...
И вот заерзали в душном вагоне пассажиры, громче застучали колеса,
замелькали высокие дощатые платформы, домики, дома, закоптелые фабричные
здания, красные дымящие трубы.
Поезд замедлил ход. Сбоку возникла гулкая, многолюдная площадка
перрона. Бурлит, волнуется перронный мир, переливаясь, одно другим
заслоняя, и нет никакой возможности на чем-то остановиться или все
охватить разом. Нам не терпится влиться в этот поток, затеряться в нем, но
мы не можем оторваться от оконного стекла.
Наконец-то обеими ногами стоим на мягком асфальте. Шагах в десяти от
нас, силясь приподняться над людским потоком, ищут кого-то ясные
встревоженные глаза.
- Мама!
И опять встревоженные глаза ищут кого-то над плывущей толпой. Вот они
встречаются с нашими, зачарованными, вспыхивают и гаснут смущенно.
- Москвичка, - говорю я Коле.
- Москва! - отвечает он.
Я молчу. Я всегда молчу, когда Коля начинает говорить со значением.


3

Утреннее солнце косо бьет в потолок. Странная тишина. Не стучат
колеса, не покачивает вагонную полку. Переворачиваюсь на бок, и подо мною
не полка, а койка. Она скрипит старенькими пружинами, и все становится
ясным: мы в студенческом общежитии, на шестом этаже великого города. Коля
тоже проснулся. И, словно сговорившись, мы пробираемся на балкон.
Окраинные дали, деревянные домики, бараки, голые задворки. Дальше,
возвышаясь над слободской бестолочью, тянется взгорье и над ним - небо.
Справа из густой зелени выступают златоглавые купола и башни монастыря.
Окраина Москвы! А сама она, невидимая глазу, где-то внизу, с другой
стороны.
Четыре дня назад мы лежали еще на нашем дворе, под акацией, и над
нами жарко пылали южные звезды. Большая Медведица дремала прямо на крыше
нашего домика. Всего лишь четыре дня назад мы были обыкновенными
мальчишками в нашем обыкновенном маленьком городке. А сейчас, когда все
сошлось вместе - и последняя прикумская ночь, и дорога почти через
полстраны, и этот балкон на шестом этаже, мы чувствуем себя взрослыми и
жизнь кажется нам раздвинутой до безграничности.
- Прикумские казаки! - Это выглядывает на балкон заспанный Толя Юдин.
Долговязый и нескладный, он смотрит на нас исподлобья с мрачноватой
улыбкой. Один глаз с чуть приметным бельмом.
- Запоминайте, - говорит он. - Это - поселок. Лужники называется. За
ним - Москва-река, вон то - Ленинские горы, а это - Новодевичий монастырь.
Кроме Толи в нашей комнате еще двое - Витя Ласточкин и Лева Дрозд.
Первый - наш земляк со Ставропольщины, второй приехал из Тамбова. У обоих
птичьи фамилии, но птичьего в них ничего нет. Витя - коренастый, маленький
крепыш, нос пуговицей, на низком упрямом лбу - заметная бороздка. Она
становится еще заметней, когда Витя думает. Лева - высокий, голенастый, с