"Василий Васильевич Розанов. О священстве, о древних и новых жертвах" - читать интересную книгу автора

А евреи, например, прямо не пускают в свою веру, грозят, пугают; и все же
"от Израиля быть Спасение" и Библию никому не нужно навязывать: ее
иллюстрирует Доре, изучает Невер-Ренан, все ее чтут, о ней плачут, и с
изумлением мы формулируем: "боговдохновенна".
Европа не "боговдохновенна". Оттого и нужно всякого недоверка ловить
лесою Петра. Отсюда "de propaganda fide" и даже наши собра ния. Что за факт?
Да есть ли реализм, реальность, реалистический момент в самом
христианстве? Возьмите картину. Один и тот же узор ее можно начер тать
карандашом, чернилами, акварелью, масляными красками. Опять, значит, истина
остается, истину я не оспариваю; а указую только на отсутствие налитости
кровью и соком всего дела. Бескровное и бессоч ное - вот что такое наши
религиозные "понятия". Даже дико сказать "понятия". Почему религия должна
быть понятием, а не фактом? "Книга бытия", а не "Книга рассуждения" - так
началось "ветхое" богословие. - "В начале бе Слово" - так начинается "новое"
богословие. Слово и разошлось с бытием, слово - у духовенства, а бытие - у
обще ства; и "слово" это бескровно, а бытие это небожественно. Но, повторя
ем, где же корень этого расхождения?
Перемена жертв. Как мы повторяем: "Жертва Богу - дух сокрушен, сердца
уничиженного Бог не уничижит". Но почему это слово Давида нам так
понравилось, а равные слова других мест Писания о принесении жертв Богу "в
сладкое благоуханье" мы не помним, пренебрегли ими? Я читал у Златоуста о
древних жертвах: "Конечно, не надо, конечно, гадость, потому что воняет этот
убитый скот". Он только и понял, что дурной запах от древних жертв. Но ведь
кровь есть не запах, кровь есть мистицизм и факт. Златоуст даже не вспомнил
слов Писания: "Кровь не проливай, а закапывай в землю: ибо в крови - душа
животного". Златоуст уже ничего не понимает в жертвах, и с новых точек
зрения долбит слушателям: "Жертва Богу - дух сокрушен". И сокрушились мы в
духе, т. е. пали, разрушились, потеряв кровный, родной путь к Богу в
таинственных древних жертвах. Настали "бескровные" жертвы, водянистые,
риторичные. Все мы будто бы "сокру шены в сердцах", а на самом деле
обделываем свои делишки. Просто мы не делаем сладкого Богу, и Бог нас забыл,
а Европа потеряла Богоощущение. Откуда - атеистическая наука и атеистическое
искусство. Откуда - полемика духовенства и печальные "волокитства". Европа в
религиозном отношении - просто являет отвратительное зрелище, и я уже в
Тертуллиане-риторе чую носом "первое стилистическое в Европе перо", Ренана -
историка. Все они одной категории: или риторы, или политики. И ни у кого из
новых, а у древнего Давида вырвался глагол: "Богу жертва - дух сокрушен" и
проч., ибо около таинственных-то древних жертв вспыхнул и фосфор веры,
молитвы, пения, музыки сердечной.
Повторяю и формулирую: кровь - жизнь, факт. Религия, невольно взявшая
кровь в нить соединения своего с Богом, и была фактична, жизненна.
Вода есть вода. И все наши религиозные представления, и чувства, и
слова, и усилия - водянисты. Вот, я думаю, мировая сторона пробле мы,
которую еще рано обсуждать: но, если Бог продлит наши собрания, придется и в
это вникнуть. Центральным пунктом обсуждения здесь будет: что значит
"изгнание торгующих из храма", т. е. было ли это иносказательным "не нужно"
против установленных в Ветхом Завете жертв, и тогда отчего Иисус прямо этого
не сказал? Или Он хотел только произвести перемену в способе торговли
жертвенными животными, го лубками, ягнятами, козленочками, которые все были
в черте "Божьего места"? Напр., Он, может быть, хотел, чтобы их кто-то дарил