"Софья Рон. Пережить фараона " - читать интересную книгу автора

сцены. В прессе промелькнуло сообщение, что оскорбленный лидер сефардов
принял предложение короля Марокко стать одним из его советников - и очень
умно сделал, как выяснилось впоследствии.
Хаим Армон на первой же пресс-конференции клятвенно подтвердил свою
верность мирному процессу и пообещал, что палестинское государство будет
создано в течение года. - Как только будет достигнут мир, - добавил он, - мы
займемся государственными и общественными структурами. В Израиле многое
нужно изменить. Но прежде всего необходимо было возобновить прерванные в
связи с избирательной кампанией переговоры, и Армон пригласил Арафата в
Иерусалим. Арафат поздравил нового главу правительства с победой на выборах,
но сказал, что в Иерусалим не поедет, потому что это ниже его достоинства -
ступать по оккупированной сионистами палестинской земле. Встреча была
назначена в Газе.
Для Армона, полного радужных надежд, это была первая после вступления в
должность поездка за границу, но она оказалась последней. Молодой
премьер-министр не успел насладиться даже церемонией торжественных проводов
в аэропорту. Всего в нескольких километрах от Иерусалима грузовик, груженный
бетоном, неожиданно выехал из-за поворота на встречную полосу и перегородил
дорогу правительственной процессии. Первая машина, в которой сидел новый
министр иностранных дел Авром Берг, на полной скорости врезалась в грузовик.
Все пассажиры были убиты на месте. Водитель Армона резко затормозил, потерял
управление, и новенькая вольво перевернулась и рухнула в пропасть.
Премьер-министр был доставлен в безнадежном состоянии в больницу Хадасса Эйн
Карем. Он умер, не приходя в сознание, через несколько часов.
Оптимисты из национального лагеря начали было надеяться на возврат к
временам всеобщего избирательного права, но, как всегда, оказалось, что
оснований рассчитывать на перемены нет и не будет. О новых выборах никто
даже не заикнулся. В прессе гадали, кому поручит президент формирование
правительства. Называли разные имена, выдвигали самые смелые предположения.
Президент хранил молчание и загадочно улыбался. Кого прочили в
премьер-министры, Яаков теперь уже не помнил.
Кончилось все как-то очень внезапно. Летним иерусалимским утром, когда
в доме еще приятная прохлада и даже хочется погреться в лучах мягкого
солнца, Яаков поднял трис - и замер у окна. Было уже около семи, но улицы
Кирьят Моше как будто вымерли. Несколько джипов медленно двигались по
направлению к гостинице Сонеста. А возле дома, на скамейках в скверике,
расположился армейский патруль.
Первая мысль Яакова был: война. Этого следовало ожидать. Слишком долго
демонстрировали нерешительность и страх, слишком долго играли в опасные игры
с Сирией.
Но какое-то другое, странное ощущение было разлито в воздухе. Слишком
тихо было вокруг, и мальчики в военной форме слишком спокойно и как-то
расслабленно устроились на скамейке, они ничуть не напоминали солдат,
которым не сегодня-завтра отправляться на фронт. У Яакова мелькнула надежда,
отчаянная и нелепая: может быть, переворот. Может быть, в генеральном штабе
кто-то понял, что, если сегодня же не положить конец безраздельной власти
левых, террористические организации растащат страну по кусочкам, как
стервятники, накинувшиеся на свежий труп. Может, это только казалось, что
все опустили руки и смирились с диктатурой давно утратившего популярность
правительства, а на самом деле всю страну охватила подпольная сеть,