"Анатолий Ромов. Случай на границе " - читать интересную книгу автора

прелью, подмокшими шпалами и чуть-чуть гарью костров, что жгли перед дождем
на приусадебных участках. Я стою на полустанке и внимательно оглядываю
людей, растянувшихся неровной толпой по краю платформы. Ждут поезда, и мне
нельзя упускать из виду троих - пожилого мужчину в светлом плаще и с
чертежным рулоном под мышкой, девушку с мило вздернутым носиком - она
почему-то не открывает зонт, а держит его в руках, и старушку с кошелкой, из
которой торчат батоны. Мне надо заметить, в какие вагоны эти трое сядут,
запомнить и даже, если я не полагаюсь на память, описать потом их точные
приметы. Поезд должен подойти с минуты на минуту...
Начинается осень; я учусь в девятом классе и живу под Москвой, в
Удельной. Мне шестнадцать лет. Я всё взвесил и решил: дорога выбрана - я
буду учиться на пограничника. Поэтому я стою на платформе и тренирую свою
память на наблюдательность.
Не думайте, что это игра - стоять на платформе. Это очень серьезно.
Настолько серьезно, что об этом не знает никто - ни друзья, ни родные.
Мама, например, убеждена, что я должен поступить в МГУ, на геофак. Но я
уже давно решил по-иному...
Зимой на Дальнем Востоке погиб офицер пограничных войск Владимир
Мартынов, мой отец. Его судно, возвращаясь с ответственного задания,
потерпело аварию и пошло ко дну. Отца удалось подобрать и доставить на
берег, но спасти не удалось: он умер в госпитале...
Трудно вспоминать об этом, ещё труднее рассказывать. Но этого я никогда
не забуду...
Пограничником был не только мой отец, но и дед, Кирилл Мартынов. Так
мог ли я отступить от семейной традиции?
Перед экзаменами на аттестат зрелости я послал документы в Ленинград, в
приемную комиссию военно-морского пограничного училища. И скоро получил
вызов на экзамены.
Мама об этом не знала. Пограничники, друзья моего отца, по моей просьбе
"подготовили" её к этому известию. Но до самого последнего момента, до моего
отъезда в Ленинград, она надеялась, что я буду поступать в МГУ.
И вот я в училище. Годы учения, практика на кораблях, учебное плавание
вокруг Европы...
И всё это уже в прошлом. Всё это только в памяти. А я сижу у вагонного
окна, слежу за уплывающими назад прибалтийскими лесами, и мне уже не хочется
вспоминать. Мне хочется думать о будущем...

Мозги не проверяются

Другой поезд. Другой встречный ветер. И другой, совсем другой человек
стоит у вагонного окна. Он ничем не отличается от остальных пассажиров.
Столько же, как и другие, стоит у окна в коридоре, меланхолично разглядывая
взмокшие и озябшие осенние деревья. Не чаще, чем все, ходит в вагон-ресторан
и, возвращаясь оттуда, не больше остальных курит, деликатно выпуская дым в
сторону от соседа.
По виду, по движениям, по односложным ответам нельзя определить ни его
характера, ни точно возраста, ни того, о чём он думает. Он ничем не
примечателен - больше сказать нечего. Обычный турист. Об этом сообщают
проездные документы, путевки и билеты, которые вежливо и внимательно
просматривают советские, польские, немецкие проводники, таможенники,