"Анатолий Ромов. При невыясненных обстоятельствах (Сб. "Поединок" 1982)" - читать интересную книгу автора

утренний рейс. Если погода будет приличной, а кажется, на юге она сейчас
приличная, около девяти утра он будет в Южинске.


Внизу плавно приближалась земля. Если прижаться лбом к самому
иллюминатору, можно увидеть край моря. Земля совсем уже близко. Южная
весенняя земля, деревья с зелеными листочками, домики.
Сойдя с автобуса "Экспресс" в центре города, у городского
транспортного бюро, Ровнин вдохнул полной грудью. Половина десятого. Да,
он знал это ощущение южного города, в который попадаешь зимой из Москвы.


Дом двадцать один на южинской Средне-Садовой, в котором ему
предстояло жить, оказался девятиэтажным, блочным, с четырьмя подъездами.
На трамвае от центра до него было двадцать минут. Подъезды дома выходили
во двор, вдоль всей стены со стороны двора тянулся широкий, метров до
десяти шириной, палисадник с густо засаженными клумбами и низкими кустами
акаций. По улице мимо дома проходила трамвайная линия; остановка была
недалеко, метрах в двухстах. Сойдя на этой остановке и отыскав свой
подъезд, Ровнин поднялся на лифте на четвертый этаж. Открыл дверь с
табличкой "84", заметив при этом, что ключ входит с трудом, а замок
скрипит. Вошел. Огляделся.
Квартира была однокомнатной, но довольно просторной. Прямо на него со
стены глядел огромный плакат, цветной, занимающий треть прихожей: смуглая
красавица в японском кимоно, улыбаясь, держит бокал. Ровнин поставил сумку
на столик в прихожей. Открыл стенной шкаф. Шкаф был почти пуст, если не
считать шубы, накрытой марлевым чехлом. Ровнин повесил куртку. Заглянул на
кухню: она была маленькой, квадратной, но все, что нужно, в ней было.
Стол, плита с двумя конфорками, холодильник. Он прошел в комнату, отдернул
занавески. В углу комнаты низкая и широкая тахта. Рядом с тахтой
журнальный столик с телефоном. Два кресла. Книжный шкаф. Золя. Куприн.
Стендаль. Томас Манн. Толстой. Ровнин подошел к окну и осторожно открыл
фрамугу. Пахнуло теплом. Окно выходило во двор. Прямо под окном была
детская площадка - песочница, деревянная вертушка, качели. Чуть дальше
гуляла девочка лет четырнадцати с эрдельтерьером. Еще дальше виднелась
трансформаторная будка, за ней такой же окаймленный акациями дом,
четырехподъездный и девятиэтажный. Ровнин прислушался - шума как будто
нет, только изредка проходит трамвай. Пожалуй, в этой квартире ему
придется жить долго, может быть, столько же, сколько жил в Южинске Лешка.
Ровнин лег на тахту. Потолок - низкий. Вспомнилось, как будто
проскандировали хором: "Ше-приз-кор! Если-инт-бэ! То-тун-исп!
Ул-некр-тих!" Абракадабра. Но он знает, что стоит за этой абракадаброй.
Ровнин сел, расстегнул сумку и стал не торопясь разбирать вещи. Сверху
лежала одежда и белье. Он перебрал их: свитер, легкая водолазка, три
рубашки, нижнее белье, носки. Ровнин вынул все это, сложил на тахту
стопкой. Достал кеды и спортивный костюм. Черный пустой кейс. Летние
туфли. Подумал - и положил все это рядом с одеждой. Одежда. Одежда. Куда
же ее? В стенной шкаф. Туда также прекрасно уместится вот это:
гимнастическая резина и кистевые эспандеры. Ровнин выложил черный футляр с
электробритвой, рядом положил мыльницу, одеколон, крем, пасту, зубную