"Борис Романовский. Город, в котором не бывает дождей" - читать интересную книгу автора

клетках мозга.
Я даже не вполне уверен, что они достаточно надежно провели и эту
операцию.
Теперь он был Джованни Т., итальянец по происхождению. Живой,
энергичный, веселый человек, экспансивный жизнелюб-вот каким должен был
стать его характер.
Это была запись психики и памяти недавно умершего человека, не
имевшего в живых близких родственников. Будущему итальянцу было внушено,
что он сменил обстановку и климат по рекомендации врачей. Единственным
упущением была профессия Джованни - он был метеорологом.
После приведения приговора в исполнение я узнал, что Тамару удалось
спасти. С применением сложнейших реанимационные комплексов, после
нескольких операций ей вернули даже здоровье. Даже внешность, как мне
говорили. Сам я не видел, не хотелось с нею встречаться.
Она тоже поменяла имя и фамилию и исчезла с моего горизонта.
Новые данные о Джованни вместе с решением суда и протоколом о
приведении приговора в исполнение были заложены в Машину, на чем и
завершается первая половина моего рассказа.
Вторая? Конечно, есть и вторая половина!
Джованни выбрал для жизни небольшой старый городок внутри большого
современного. Он поселился в так называемой старой части Таллина. Уже в те
времена города типа Флоренции, Парижа, Москвы в своих исторических местах
были перекрыты геодезическими куполами, для предохранения от разрушений.
Построены исторические центры, как правило, из камня и недолговечного
кирпича, легко размываются дождями, особенно штукатурка. Джованни был
римлянином, и такой город, как Таллин, был по режиму в некотором смысле
продолжением его предыдущей жизни. Я сам уроженец Таллина, очень люблю свой
город и, мне кажется, знаю в центре каждый камень. Знал я и домик по улице
Кулласена, где он поселился. Джованни получил работу в "Центр-погода",
такую, как ему хотелось: метеорологом-эксплуатационником.
Не скрою, я интересовался, как живет и чем дышит человек с "новой
личностью", и, предприняв несложные шаги, я познакомился с ним. Это было
нетрудно - он был общителен и доверчив.
Я не делал ничего предосудительного, не сообщил ему, кто он и откуда,
но, надеюсь, вы поймете меня, все-таки искал, осталось ли в нем что-нибудь
от того, от прежнего, сына моего друга - от Алека. Иногда мне мерещилось,
будто что-то неуловимое, легкое, как оттенок голубого на сером, в нем
высвечивается, но потом все это смывалось бурной жизнерадостностью
человека, лишенного тонкой эмоциональности. Нет, он не был плохим, что вы!
Он был хорош, но по-своему. Добр по-своему и отзывчив. И мягок по-своему,
хотя и вспыльчив.
- Альберто,- сказал он однажды. Он произносил мое имя по-итальянски -
Альберто.- Ты меня любишь! Не знаю только за что. Ты очень похож на моего
отца, Альберто!
И мне стало приятно, потому что я действительно его любил.
Однажды я пришел к нему на работу, он очень звал меня "посмотреть, как
делается погода". Джованни очень обрадовался, усадил меня посреди
пультовой, "чтобы я мог все увидеть":
- Мне нужно полить еще три огромных участка пашни и огородов,- сказал
он.- А избыток дождя я передам дежурному в соседнем секторе.