"О.В.Романько. Легион под знаком Погони (Белорусские коллаборационистские формирования) " - читать интересную книгу автора

двух типов - немецкие и причины представителей той или иной национальной
группы. Привлекая добровольцев из числа населения оккупированных советских
территорий, немецкое военно-политическое руководство, во-первых,
рассчитывало пополнить людские ресурсы, в использовании которых к зиме 1941
г. наметился явный кризис. Во-вторых, оно планировало создать эффективные
силы для борьбы с набирающим мощь партизанским движением. Причем, следует
отметить, что, наряду с чисто военным вопросом, здесь имелся и определенный
пропагандистский эффект - заставить партизан сражаться с их
соотечественниками. В-третьих, на определенном этапе привлечение
добровольцев стало символизировать начало "новой" немецкой политики.
Известно, что перед наступлением на Кавказ были созданы многочисленные
формирования из числа представителей населявших его народов. Наконец,
в-четвертых, создание коллаборационистских формирований по национальному
признаку было действенным инструментом национальной политики нацистов[61].
Таким образом, немецкая сторона была явным инициатором этого процесса.
Однако роль второго типа причин также нельзя недооценивать. В ряде случаев,
представителям национальных движений принадлежала не менее активная роль.
Как правило, определяющими в данном случае были следующие мотивы:
коллаборационистские формирования, как инструмент давления на немцев, как
средство борьбы против своих идеологических противников, и, на
заключительном этапе войны, как предмет торга с западными союзниками[62].
Следует подчеркнуть, что среди германского военно-политического
руководства не было единого мнения относительно советского
коллаборационизма. По сути, дискуссии шли до самого конца войны. В целом,
немецкую политику по привлечению к сотрудничеству населения оккупированных
советских территорий можно условно разделить на три этапа. Проводя
оккупационную политику на первом из них (июнь 1941 - декабрь 1942 г.) немцы
в качестве основного ее метода использовали террор и принуждение: пока
Вермахт одерживал на фронтах победы, а в тылу еще не развернулось мощное
партизанское движение, союзники среди местного населения Гитлеру нужны не
были. "Даже если в конкретных обстоятельствах окажется проще обратиться за
военной помощью к каким-нибудь завоеванным народам, заявил он на одном из
совещаний, это будет ошибкой. Рано или поздно они обратят оружие против
нас..."[63].
Поэтому, привлечение населения к сотрудничеству было ограничено, в
целом, следующими моментами: разрешением на очень урезанное самоуправление и
культурную деятельность; созданием разведывательно-диверсионных
подразделений, использованием "добровольных помощников" при армейских частях
или набором контингента в части вспомогательной полиции; и некоторыми
послаблениями в сфере землепользования[64].
Точка зрения Гитлера была доминирующей и отражала реальные воззрения
большинства членов нацистской партии на проведение "восточной" политики[65].
С ней, разумеется, соглашались почти все, во всяком случае, внешне.
Например, самыми последовательными сторонниками гитлеровской версии политики
были М. Борман, Г. Геринг, рейхскомиссар "Украины" Э. Кох и, до
определенного момента, рейхсфюрер СС Г. Гиммлер[66]. Однако, несмотря на всю
тоталитарность немецкой государственной машины, существовало, как минимум,
еще четыре точки зрения, отличных от мнения Гитлера. В целом, за основу был
взят общий тезис: население оккупированных восточных областей надо активнее
привлекать к сотрудничеству. Вся же разница этих точек зрения заключалась