"Екатерина Вторая. Мемуары " - читать интересную книгу автора

императрица это узнала, она сослала их в Астрахань. Этому преследованию еще
труднее найти основания.
В Зимнем дворце мы помещались, великий князь и я, в покоях, которые
послужили для моей свадьбы; покои великого князя были отделены от моих
громадной лестницей, которая также вела в покои императрицы; чтобы идти к
нему, нужно было проходить через крыльцо этой лестницы, что не было очень-то
удобно, особенно зимою; однако и он, и я делали этот путь много раз на дню;
вечером я ходила играть на бильярде в передней с обер-камергером
Бергхольцем, между тем как великий князь резвился в другой комнате со своими
кавалерами. Мои партии на бильярде были прерваны удалением Брюммера и
Бергхольца, уволенных императрицею от великого князя к концу зимы, которая
прошла в маскарадах в главных домах города, кои тогда были очень малы. На
них обыкновенно присутствовали весь двор и весь город.
Последний маскарад был дан обер-полицмейстером Татищевым[liv] в доме,
принадлежавшем императрице и называвшемся Смольным дворцом; середина этого
деревянного дома была уничтожена пожаром, оставались одни флигеля, которые
были в два этажа; в одном танцевали, но, чтобы идти ужинать, нас заставили
пройти, в январе месяце, через двор по снегу; после ужина надо было опять
проделать тот же путь. Великий князь, вернувшись домой, лег, но на следующий
день проснулся с сильной головной болью, из-за которой не мог встать. Я
послала за докторами, которые объявили, что это была жесточайшая горячка;
его перенесли с моей постели в мою приемную и, пустив ему кровь, уложили в
кровать, которую для этого тут же поставили.
Ему было очень худо; ему не раз пускали кровь; императрица навещала его
несколько раз на дню и, видя у меня на глазах слезы, была мне за них
признательна. Однажды, когда я читала вечерние молитвы в маленькой молельне,
находившейся возле моей уборной, вошла ко мне госпожа Измайлова[lv], которую
императрица очень любила. Она мне сказала, что императрица, зная, как я
опечалена болезнью великого князя, прислала ее сказать мне, чтобы я
надеялась на Бога, не огорчалась, и что она ни в коем случае меня не
оставит. Измайлова спросила, что я читаю, я ей сказала: вечерние молитвы;
она взяла мою книгу и сказала, что я испорчу себе глаза, читая при свечке
такой мелкий шрифт.
После этого я попросила ее поблагодарить Ее Императорское Величество за
ее милости ко мне, и мы расстались очень дружелюбно; она пошла передать
императрице мое поручение, а я - ложиться спать. На следующий день
императрица прислала мне молитвенник, напечатанный крупными буквами, чтобы
сберечь мне глаза, как она говорила.
В комнату великого князя, в ту, куда его поместили, хоть и смежную с
моей, я входила только тогда, когда не считала себя лишней, ибо я заметила,
что ему не слишком-то много дела до того, чтобы я была тут, и что он
предпочитал оставаться со своими приближенными, которых я, по правде, тоже
не любила; впрочем, я еще не привыкла проводить время совсем одна среди
мужчин. Между тем наступил Великий пост, я говела на первой неделе; вообще у
меня было тогда расположение к набожности. Я очень хорошо видела, что
великий князь меня совсем не любит; через две недели после свадьбы он мне
сказал, что влюблен в девицу Карр[lvi], фрейлину императрицы, вышедшую потом
замуж за одного из князей Голицыных, шталмейстера императрицы. Он сказал
графу Дивьеру[lvii], своему камергеру, что не было и сравнения между этой
девицей и мною. Дивьер утверждал обратное, и он на него рассердился; эта