"Ромен Роллан. Николка Персик" - читать интересную книгу автора

бичуешь?
- Идемте наверх, - сказал он. - Там нам будет удобнее. Но сначала
выпить надо. Мочи нет, задыхаюсь!.. Как вы находите вино это? Оно, что и
говорить, не из скверных. Ну вот: поверите ли вы, друзья мои, что эти
обезьяны норовят заставить меня служить ежедневно молебствие! И все из-за
жуков.
- Каких жуков? У тебя они в мозгу жужжат; ты бредишь, Шумила!
- Какой там бред!.. - воскликнул он в возмущенье. - Нет, это уж
слишком!.. Я - жертва их прихотей буйных, и меня же зовут сумасшедшим!
- Тогда объясни, объясни толком!..
- Вы меня оба загоните в гроб, - молвил поп, утирая лоб со злобой. -
Как могу я найти покой, когда ко мне и к Богу, к Богу и ко мне лезут
день-деньской с дурацкими просьбами? И заметьте (ох, задохнусь, чего
доброго), заметьте, что эти язычники о будущей жизни не думают вовсе, не
моют души, как и ног не моют, а меж тем от меня требуют то ненастья, то
ведра. Я должен приказывать солнцу, луне: "Немного тепла, теперь - влаги, -
не слишком, - теперь солнышка, мягкого, нежного, мутного, теперь ветерка -
но не надо морозов, пожалуйста, - полей-ка еще, смочи виноградник мой,
Господи; стой, будет тебе
отливаться... Теперь хорошо бы и чуточку зноя..." Слушая этих
разбойников, можно подумать, что Богу одно только и остается: покорно
трусить вокруг колодца (и, таким образом, поднимать в нем уровень воды),
уподобляясь ослу, которому садовник догадливый подвязал спереди пучок сена.
И притом (это лучше всего) они тянут в разные стороны: один дождя просит,
другой - солнца. Приходится взять за бока и святых. Там, в вышине, тридцать
семь из них доставляют влагу. Идет во главе, с копьем в руке, святой Медард,
великий водолей; на другой же стороне - только двое: святой Раймунд и святой
Дион, проясняющие небосклон. Ио на помощь еще святые спешат: Влас гонит
ветер назад, Христофор отстраняет град, Валерий - бури глотает, Аврелий -
гром рассекает, Клар - синеву прокладывает. На небесах - раздор. Господа эти
важные дубасятся. И вот святые Сузанна, Елена и Схоластика вцепились друг
другу в волосы. Не знает Господь, какого слушаться голоса. И если Бог не
знает ничего, - что может служитель его? Бедняга! Впрочем, не мое это дело.
Я здесь только затем, чтобы молитвы передавать. Исполненье же их зависит от
хозяина. Посему я бы ничего и не сказал (хоть, между нами говоря, мне
противно такое идолопоклонство: Иисусе кроткий, ужель ты напрасно страдал?),
но оказывается, что негодяи эти требуют моего слова в ссорах небесных. Для
них святой крест и я сам - только талисман, охраняющий их поля от всяких
вредителей. Крыса ли грызет зерно в амбарах, - сейчас крестное шествие,
заклинанья и молитвы к святому Никею. День был морозный, декабрьский. На
плечах снегу целый мешок. Я потом разогнуться не мог. После - гусеницы:
молитвы к святой Гертруде, крестные шествия. А на дворе март. Слякоть, снег
талый, дождь ледяной; простужаюсь, конечно, кашляю до сих пор. А теперь -
жуки. Пожалуйте, - шествие! Свинцовое солнце, тучи пузатые и черно-синие,
словно мясные мухи, вдали глухое рокотанье грома, вспотею хорошенько, потом
вымокну, - а хотят ведь, чтоб я обошел все их плодовые сады, распевая стих:
"Ibi ceciderunt разносители беззакония, atque exspulsi sunt и не смогли
stare ". ( так погибнут, и изгнаны будут, остаться - лат.)
Но ведь изгнан-то буду, вероятно, - я! "Ibi cecidit (здесь погиб-лат.)
Шумила, священник". Нет, нет, нет, благодарю! Я не спешу. Лучшая шутка под