"Сергей Рокотов. Нечто под маской (Повесть)" - читать интересную книгу автора

использовать для удовлетворения своей могучей плоти, баба она была
неутомимая... Сначала Балясников ревновал, устраивал скандалы, а потом
свыкся со своим положением и махнул рукой. Завела Ольга себе и постоянного
любовника - молодого функционера из Союза писателей, а по сути - самого
обычного стукача Андрюшу Шмыдаренко. С ним было безопаснее всего - его
оловянные глаза и безукоризненная вежливость внушали доверие даже
подозрительному Балясникову. А уж полезен был выше всех возможных пределов.
И всегда в курсе всего, малейшее дуновение ветерка в творческом мире не
ускользало от него. И каждое это дуновение он умел использовать во благо.
Бермудская была членом правления Союза писателей. К ней на стол
попадали многие рукописи. Однажды Шмыдаренко принес ей пухлую папку с
романами некого Валентина Нарышкина, школьного учителя литературы из
Подмосковья... Прочитав эти романы, Бермудская была поражена. Такого она не
читала никогда. "Так вот надо писать", - подумалось ей. Захотелось
познакомиться с автором...
- Как быстро пролетела жизнь! - произнесла вслух Бермудская, встала
из-за старинного письменного стола и подошла к окну. - Третье тысячелетие
на носу. А хороша была жизнь. Между прочим...
Перед ней промелькнули лица её многочисленных любовников.
Пользовалась вниманием, пользовалась... Но не у всех! Бермудская покраснела
от стыда при воспоминании о своей самой крупной любовной неудаче... Неудаче
ли? Нет... Она сжала свои крепкие кулаки... Разве э т о можно назвать
неудачей? Да такая неудача гораздо интереснее любой другой удачи...
Смешанное чувство стыда и гордости за себя охватило Бермудскую... И потом,
ещё не вечер... Нет, ещё не вечер... Она погремит ещё и в третьем
тысячелетии, она не из хлюпиков, она не сгибается перед превратностями
судьбы... Ее так просто не возьмешь... Что такое шестьдесят пять лет? Она
абсолютно здорова, а мозг работает так хорошо, как никогда... Раньше все
шло само собой, по крайней мере, с момента женитьбы с Балясниковым. А
теперь надо бороться, сражаться за свою судьбу... Именно за свою, не за
судьбу же этого недоноска Степана. Это ничтожество обречено, а ей ещё жить,
да жить... Нет, не пролетела ещё жизнь, начинается самое интересное...
Бермудская стояла у окна, глядела на снег, на сумерки, на большой
двор дома, в котором прожила сорок пять лет и чувствовала захлестывающую её
гордость за саму себя... То, что затеяла в этой жизни она, никому до того в
голову не приходило... Она играет жизнью, как хочет... Она играет в
страшную, порочную игру, а люди в этой игре словно пешки, словно
марионетки, которых она переставляет, дергает за ниточки... Что, собственно
говоря, в жизни вышло не по её желанию? Все получилось именно так, как
хотела она. И так будет дальше...
Ольга Александровна выкурила ещё одну сигарету и пошла смотреть
телевизор. Говорили о предстоящих выборах. "Выборы, выборы", - фыркнула
Бермудская. - "Какая все это чушь и глупость. Люди как бараны. При любой
власти можно жить прекрасно, ели иметь голову на плечах. Жила при Сталине,
жила при Хрущеве, при Брежневе, жила и не тужила. И теперь проживу.
Главное - всех давить, давить, не жалея..." И снова откуда ни возьмись,
появилось это предательское чувство стыда, стыда за тот окаянный день,
когда ей дали понять, что кого-то она может не интересовать, как женщина...
И кто дал понять? Кто? Человек, в которого она влюбилась без памяти... Ведь
влюбилась же, теперь-то что врать перед самой собой?... А он, придурок...