"Майкл Скотт Роэн. Наковальня Льда (Зима Мира - 1) " - читать интересную книгу автора

пятном в темноте наверху, но мальчик с легкостью, рожденной долгой
практикой, пробежал вдоль стены стойла - цельной плиты песчаника, отколотой
от прибрежной скалы - и быстро продел бодило в резное кольцо в носу у быка.
Устрашающие рога моментально перестали бодать воздух; огромное животное
опустило голову и стояло смирно, пока мальчик отвязывал его, а затем коров.
Стадо почти не нуждалось в понукании. Молочно-белые, в черных и коричневых
пятнах, коровы выходили наружу: их дыхание облачками пара клубилось в
морозном воздухе, копыта крошили застывшую грязь. Этот день, изменивший все
остальные дни, начинался для юного пастуха точно так же, как и любой
другой.
Маленький городок Эшенби еще не пробудился к жизни. Казалось, спят и
сами дома, накрепко запертые от стужи на улице; даже лица с широко
распахнутыми глазами, нарисованные ярко-красной и черной краской на
деревянных стенах, выглядели озадаченными и не вполне проснувшимися.
Проходя мимо дома городского старшины - четырехэтажного, с остроконечной
крышей и резным парадным крыльцом, обрамленным изображениями китов, -
мальчик скорчил веселую рожицу и слегка подергал за бодило. Бык громко,
протестующе замычал; остальное стадо не замедлило присоединиться к своему
вожаку. Когда наверху захлопали ставни, пастух уже завернул за угол,
направляясь к городским воротам, в противоположную от моря сторону.
Из окон старого высокого дома на углу струился мягкий свет, золотивший
лужи на мостовой. Изнутри доносились приглушенные звуки песнопения. Мальчик
снова скорчил гримасу, на этот раз мрачную и суровую, и подвел быка ближе,
чтобы хотя бы мельком заглянуть в приоткрытую дверь. Да, Хервар был на
месте: его искаженная тень танцевала на стене кузницы, а сам он сидел на
корточках перед наковальней, ритмично напевая и постукивая по кусочку
черненого металла. Он ковал новые наконечники для мотыг, которые скоро
вонзятся в девственную весеннюю почву. В работе по металлу и в рокоте
монотонного напева был заложен потенциал, высвобождавшийся личной силой и
искусством кузнеца. Наконечники мотыг становились настоящим орудием
плодородия для полей, а возможно, и для женщин, работающих в поле. Мальчик
знал это, но не более того - как бы сильно он ни желал узнать, как бы ни
стремился разгадать смысл знаков, выгравированных на своем бодиле.
Умудренный годами кузнец отказывал ему в этом знании, даже в простейших
навыках письма и чтения, которым он обучал каждого ребенка в городе.
Кузнец поднял голову, смерил мальчика холодным взглядом и повелительно
махнул рукой, ни на секунду не прерывая своего песнопения. Его низенький
подмастерье выступил вперед, выразительно поигрывая длинными железными
щипцами.
- Пошел вон, Альв, - прошипел он. - Иначе я пощекочу твою бледную
шкуру этими щипцами. Отродье Тинкеров!
Мальчишка ощерился и внезапно дернул за бодило. Бык замычал и мотнул
головой; заостренный кончик его рога промелькнул в нескольких дюймах от
приплюснутого носа подмастерья. Тот панически взвизгнул и отступил. Коровы,
собравшиеся вокруг, начали напирать на стены дома и с тупым любопытством
заглядывать внутрь. Песнопение внутри оборвалось на высокой, скрежещущей
ноте.
Это было уже слишком. Альв торопливо отогнал коров к центру улицы,
шлепая их по грязным бокам. Он мог не беспокоиться за быка: бодило,
продетое в кольцо, надежно смиряло свирепый нрав животного.