"Юрий Рогоза. Убить Юлю II" - читать интересную книгу автора

перестраиваясь. Я делал это из злости Ю, что было особенно глупо, потому что
он, кажется, наоборот, получал удовольствие от этих моих "слишком",
меланхолически запрокинув лицо к небу, мелькающему сквозь переплетенную
листву липских каштанов. День отступил, липкая вонь осела, и снова пахло
листвой и летней ночью. Мне вдруг очень захотелось спросить у Ю, кем он был
при жизни, каких героев и праведников берут в ангелы-хранители своей страны
(подсознательно я, конечно, примерял эту светлую миссию на себя, хоть и
понимал, что мне это загробное счастье не светит...).
Но поговорить на ходу было нереально, а останавливаться не хотелось - я
"словил драйв", я "рулил"! Одним словом, заигрался...
И поэтому, когда навстречу с правительственной парковки около отеля
"Киев" бесшумно и стремительно вылетел трехлучевой S 500, шансов не было
никаких. Вернее были, но...
Я должен был "положить" мотоцикл. Есть такой прием - крайний,
последний, как запасной парашют, но, в общем-то, спасительный. При этом
можно, конечно, немного удариться, да и "Сузу" придется потом чинить
серьезно и не один день, но зато твои дни закончатся не здесь и не сейчас, а
о большем в такой ситуации и мечтать не приходится.
Так мы все устроены - в нас живет холодная животная пружина, властно
велящая в те чуть растянутые доли секунды, когда уход и вечность из
абстрактов становятся реальностью, быстро и не думая делать единственно
верный путь к спасению.
Но в нас живет и другое, иная пружина, живая, теплая и лишенная
животной силы самоспасения. Как минимум пять моих знакомых побили машины (а
один и вовсе погиб, Царствие тебе Небесное, Андрюша Выговский, светлый ты
человек), на полном ходу бросая их в сторону из-за выскочившего на дорогу
ребенка, котенка, ежа или пьяного в зюзю сельского велосипедиста. Уровень
уголовной ответственности или моральные принципы были ни при чем - такие
механизмы попросту не успевают сработать за доли секунды. Успевает сработать
другое - внутренняя, живущая в душе каждого, НЕГОТОВНОСТЬ ДАВИТЬ ЖИВОЕ, и в
этом смысле ребенок и облезлый бродячий кот ничем не отличаются друг от
друга.
Этот, второй рефлекс, в отличие от первого, не спасает, а наоборот. Но
я обожаю его и в себе, и в других, потому что он - сплошная человечина, он в
нас от Искры Божьей, от живой души и Добра, которым этот мир пропитан, как
ромовая бабка чем-то вкусным, с запахом школьного детства. Какое счастье,
что он, рефлекс этот, в нас еще не умер...
Одним словом, я не стал "укладывать" мотоцикл. Потому что сам я был в
шлеме и дорогой итальянской кожаной куртке с защитой всего на свете, но за
моей спиной летел сквозь ночь Ю в нелепом сером костюмчике, с развевающимися
светлыми волосами на открытой голове. И то, что он - ангел и по идее
бессмертен, да и вообще - может, скорее всего, воспарить при необходимости,
имело бы смысл где-нибудь в другом месте и в другое время, а не в ту сотую
долю секунды на углу Липской и Институтской, когда я понял, что я, не самый
добрый и мужественный человек в мире, что ни за что не размажу по
беспощадной терке прогретого асфальта того, чью судьбу сам разогнал до ста
пятидесяти на коварной узкой улочке Печерска...
Одним словом, я сделал то, чему позавидовал бы любой каскадер, и что
сам я в обычной ситуации не смог бы повторить даже под страхом мучительной
смерти. Чуть отпустив вперед заднее колесо, я резко газонул, и байк, вместо