"Михаил Рогожин. Мой желанный убийца " - читать интересную книгу автора

поиграть. Но дело принимало нешуточный оборот. Утка с пронзительным
кряканьем затрепыхалась, не в силах высвободить крыло из собачьей пасти.
Моя новая знакомая вскочила и пинками принялась отгонять собачонку. Та
бросила утку и ощерилась. Девушка схватила подранка на руки и прижала к
себе. Собачонка припала на передние лапы, оскалилась и зарычала. Я вышел из
своего ленивого оцепенения и бросился к девушке. Бездомная зверюга поняла,
что перевес на нашей стороне, и нехотя ретировалась. Мы вернулись на
скамейку. У утки было повреждено крыло. Девушка гладила птицу по головке и
успокаивала. Чувствуя нежность ее рук, раненая утка и не пыталась удрать.
Некоторое время мы молчали. Она так и сидела, прижав к себе раненую
птицу. А я - наблюдая за обеими. Когда же утка была отпущена в запруду,
девушка каким-то странным безысходным голосом представилась:
- Меня зовут Ольга... Я убежала из Москвы. Меня там ищет милиция, чтобы
осудить за убийство. Я вопросительно посмотрел на нее.
- Да, да, - продолжала Ольга, - уже много, много дней я вынуждена
молчать. Я изнемогаю от своей вынужденной немоты. Мне не с кем поговорить.
Понимаете?! Вокруг одни греки. Они не говорят на нашем языке. Боже...
что произошло со мной... Умоляю, выслушайте меня!
Она с надеждой дотронулась до моей руки. Ее глаза горели.
- Не знаю, что будет со мной дальше... Но пусть хоть один-единственный
человек, пусть чужой, пусть случайный, узнает правду...
Я покорно приготовился слушать исповедь еще одной обманутой девушки.
Она начала сбивчиво, немного смущаясь. Но постепенно увлеклась и
полностью отдалась воспоминаниям. И как будто бы забыла о моем
существовании.
Ей было все равно, кому "исповедоваться". Я понимал по-русски - и этого
было достаточно.
Ольга говорила громко, не опасаясь, что ее кто-нибудь подслушает.
Предельная ее откровенность обескураживала. Только случайному
попутчику, зная, что через пару станций он навсегда покинет купе, можно так
беззастенчиво раскрывать душу.
В ее рассказе поражали даже не столько события, в пучину которых
ввергла ее судьба, а обстоятельность и деловитость, с которыми она описывала
свои сексуально-криминальные приключения. Мне стало неловко. Но потом я
понял, что для Ольги то, что принято называть сексом, - единственная
реальность, существующая вокруг нее.
Многое из того, что с ней случилось, Ольга не могла объяснить, потому
что не понимала, что происходит вокруг нее, откуда взялись те люди, с
которыми переплелась ее судьба, куда некоторые из них исчезли...
Скоро ее "исповедь" меня увлекла так, что я забыл про жару. Как будто
бы это были отрывки затерявшегося навсегда романа. Прежде чем девушка
закончила свой рассказ, мне уже стало ясно, что его нужно домыслить,
воссоздать тот мир, в котором она вращалась и который не понимала.
Я не хотел говорить ей о родившемся замысле. Ее "исповедь", связавшая
нас на время, закончилась. Ольга молча курила. Мы снова стали чужими,
случайными попутчиками на пару станций. Я не задал ей ни единого вопроса. И
мне показалось, что Ольга была благодарна за это. Она глубоко вздохнула:
- Теперь хоть кто-то знает... Может, мне станет легче? Может, прошлое
немного отпустит? Потом посмотрела на часы, заволновалась:
- Ой! Меня наверняка ищут. Покажите, как вернуться в гостиницу.