"Розмари Роджерс. Это неистовое сердце " - читать интересную книгу автора

сучке нужно показать, кто ее хозяин, - прошипел он. - Ты меня дразнила и
намеренно издевалась, но, клянусь Богом, заплатишь за это!
Всякий раз как я старалась отвернуть голову, он вновь заламывал руки
так, что вот-вот, казалось, треснут кости, и я невольно стонала от боли. В
конце концов пришлось покориться и позволить ему целовать себя, сколько
захочет, пока распухшие, искусанные губы не разомкнулись навстречу
настойчивому, жадному языку.
В сине-зеленых глазах Тодда отразились красноватые лучи заходящего
солнца, когда он наконец поднял голову. Но на этот раз Тодд не смеялся.
- Будь я проклят, если ты не самая странная женщина из тех, кого я
встречал! И клянусь Богом, упряма, как дьявол! Что мне с тобой делать?
Я еще в жизни не испытывала такого унижения; гневные слезы жгли глаза.
Лучше подвергнуться зверскому насилию, чем вечно помнить об этих медленных,
намеренно страстных поцелуях, против воли вызывающих желание, - и это было
унизительнее всего.
- Отпустите же меня наконец! - хрипло прошептала я. - А потом можете
убираться - показали свою силу и радуйтесь!
- Девочка, когда ты научишься придерживать язык? Мы прекрасно могли бы
поладить...
Но я не дала ему докончить фразы.
- Решили, что взяли надо мной верх? Что я всегда буду к вашим услугам,
как только придет фантазия излить на кого-нибудь избыток страсти?
- Клянусь, у меня руки чешутся отвесить тебе пару пощечин, - выругался
он, и я горько рассмеялась:
- Почему нет? Вам осталось только изнасиловать меня!
- И по-моему, ты на это напрашиваешься, - медленно протянул он, как-то
странно оглядывая меня.
- О Боже, вы просто невыносимы! Почему бы не положить конец этой
омерзительной сцене?!
- До конца еще далеко, и ты об этом знаешь, Ровена. Я обезумел и
заразил безумием тебя. Может, я не должен был этого делать, но так вышло, и
что-то изменилось между нами. Если прекратишь вести себя как упрямый,
испорченный ребенок, сама это признаешь.
Но конечно, я не желала ничего признавать! Не дождется, не доставлю ему
такого удовольствия!
Наконец Тодд Шеннон, весьма обозленный, ушел: я угрюмо молчала и
отказывалась с ним говорить. Я провела ужасную ночь, напуганная теми
сторонами моего характера, о которых раньше не подозревала. Неужели я
унаследовала это от матери? Подобная чувственность, приступ похоти,
охвативший меня, не имеют ничего общего с моим обычным рассудочным
мышлением. Неудивительно, что Тодд Шеннон был так уверен в себе! Какими
жалкими ему, должно быть, казались моя самоуверенность, заверения в холодной
ненависти! Стоило ему поцеловать меня, и я растаяла! Что же со мной
происходит?
Последние уничтожающие слова Шеннона пришли на память: "От чего ты
бежишь? Когда надоест скрываться, дашь знать. А пока, девочка, оставляю тебя
подумать в одиночестве!"
Как он посмел?! Как осмелился намекнуть... Казалось, я едва сомкнула
глаза, и меня тут же разбудила Марта, озабоченно качавшая головой.
- Сеньор и хозяин... он словно бык, когда разозлится! Все в ужасе